Хотя Рига являлась главным полем деятельности для маршала Макдональда, он был также вынужден оглядываться в сторону Динабурга и Полоцка, где действовал 1-й пехотный корпус генерал-лейтенанта графа П.X. Витгенштейна. Когда армия М.Б. Барклая оставила Дрисский лагерь и устремилась к Витебску, корпус Витгенштейна был послан перекрыть дороги, которые вели на северо-запад к Пскову, Новгород и в конечном итоге к Петербургу. Главным противником Витгенштейна был маршал Н.Ш. Удино, который получил приказ наступать через Двину и оттеснить русских обратно к Пскову. В принципе эта задача была по силам Удино, чей корпус в момент вступления на территорию России насчитывал более 40 тыс. человек. Напротив, в 1-м корпусе Витгенштейна имелось всего 23 тыс. человек, к тому же в его обязанности входило также сдерживание любых попыток дивизии, располагавшейся на правом фланге Макдональда, начать наступление со стороны Динабурга [277] .

Однако в действительности Удино суждено было продемонстрировать полную неспособность действовать в качестве командира независимого воинского подразделения: он позволил Витгенштейну взять над ним верх и держать в благоговейном страхе. Русская легкая кавалерия совершала непрестанные рейды через Двину, нарушая линии коммуникации и снабжения французов. Когда Удино в конце июля повел наступление на войска Витгенштейна, то был застигнут врасплох и наголову разбит русскими в трехдневном сражении при Клястицах и Головщине, проходившем с 30 июля по 1 августа. Одной из причин его поражения была неспособность сконцентрировать на поле боя все силы. Согласно сообщению с русской стороны, он имел в своем распоряжении более 8 тыс. человек неподалеку от Клястиц, которые так и не приняли участия в сражении.

Кроме того, русские войска действовали исключительно грамотно. Костяк небольшой армии Витгенштейна имел совсем недавний опыт боев в лесах Финляндии, полученный во время войны 1808–1809 гг. Не только егери Витгенштейна, но также и часть его тяжелой пехоты продемонстрировали прекрасные навыки стрельбы в похожих на финские условиях северо-западной России. Возможно, именно их пример вдохновил многие резервные батальоны и новые полки, сформированные в дивизиях Витгенштейна из гарнизонных войск, на то, чтобы с самого начала кампании действовать гораздо лучше, чем можно было ожидать. Витгенштейн сразу же пошел в наступление, одержал ряд побед и навязал противнику свою линию; в результате моральный дух его войск был высок, и уже никто не придирался к немецкому происхождению командира [278] .

На руку Витгенштейну, вероятно, сыграл тот факт, что в отличие от Барклая де Толли он был выходцем из знатной, хотя и обедневшей семьи. Родившись в России и будучи сыном генерала, состоявшего на русской службе, он гораздо более уверенно вращался в аристократических кругах России, чем это делал неловкий М.Б. Барклай. К тому же П.X. Витгенштейн был кавалеристом и слыл «хорошим рубакой». Прекрасный наездник, храбрый, щедрый и нередко демонстрировавший рыцарское поведение — все эти качества Витгенштейна принадлежали к числу тех, что высоко ценились в среде русской военной знати. Кроме того, в личном общении он был скромным и добрым человеком, всегда по достоинству оценивал достижения своих подчиненных и рапортовал о них. В сочетании с серией одержанных побед, все эти качества являлись залогом того, что в штабе Витгенштейна в 1812 г. царила абсолютная гармония [279] .

При этом наряду с гармонией здесь присутствовал профессионализм. Главой штаба Витгенштейна был Ф.Ф. Довре — способный, преданный и прекрасно образованный штабной офицер французского происхождения, родившийся в Дрездене и начавший военную карьеру в польской армии. Командующим артиллерией корпуса являлся выходец из знатного грузинского рода, князь Л.М. Яшвиль. Его помощником был 24-летний И.О. Сухозанет, сын польского офицера. Оба хорошо проявили себя в ходе кампании 1806–1807 гг. в Восточной Пруссии [280] .

Лучшим среди них, однако, был 27-летний генерал-квартирмейстер корпуса П.X. Витгенштейна, полковник И.И. Дибич. Он был сыном старшего офицера прусского штаба, который в 1798 г. перешел на русскую службу. Молодой Дибич начал военную службу в лейб-гвардии Семеновском полку, откуда его взял к себе П.М. Волконский — также ранее офицер Семеновского полка — для службы в Главной квартире. Внешность И.И. Дибича — миниатюрного, с глазами навыкате и непривлекательной наружности — производила столь гнетущее впечатление на командира Семеновского полка, что он старался сделать так, чтобы молодой офицер не появлялся при дворе и во время парадов. Многие друзья Дибича называли его «самоваром», поскольку в состоянии возбуждения он буквально закипал, а слова вырывались у него таким образом, что их почти было невозможно разобрать. Несмотря на все свои странности, Дибич в 1812–1814 гг. был, возможно, самым талантливым штабным офицером российской армии. Он также выказал недюжинную энергию, инициативу и рассудительность в тех случаях, когда ему было поручено руководство движением войск. Хотя Дибич был честолюбивым и непреклонным человеком, он в то же время был всецело предан армии и тому делу, которому служил. К 1814 г., будучи всего 28 лет от роду, он уже имел чин генерал-лейтенанта, неизмеримо далеко обойдя по службе своих бывших сослуживцев из Семеновского полка. Тем не менее он оставался в хороших отношениях со своими старыми товарищами, что было выгодно как ему самому, так и им [281] .

После Клястиц Удино жаловался Наполеону на то, что имел дело с превосходящими силами русских. В 1812–1814 гг. французский император нередко доставлял своим подчиненным немало хлопот, недооценивая численность неприятельских сил, с которыми они сталкивались. Однако в этом случае его недовольный ответ Удино был точен и справедлив:

«Вы не преследуете Витгенштейна <…> и позволяете этому генералу свободно атаковать герцога Таренто [Макдональда. — Авт.] или переправляться через Двину и совершать рейды в наш тыл. У вас имеются самые что ни на есть преувеличенные представления о силах Витгенштейна: под его командованием находятся две или в лучшем случае три пехотных дивизии, шесть резервных батальонов под командованием князя Репнина и некоторое количество ополченцев, которые вообще недостойны упоминания. Вы не должны позволять, чтобы вас так легко дурачили. Русские трубят на каждом углу о том, что они одержали над вами великую победу [282] .

Несмотря на эту критику, Наполеон усилил войска Н.Ш. Удино за счет всех пехотных и артиллерийских подразделений VI (Баварского) корпуса Гувьона Сен-Сира. Двигаясь вслед за первым эшелоном наполеоновской армии, VI корпус во время переправы через Неман насчитывал 25 тыс. человек, из которых через пять недель, т. е. на момент соединения с силами Удино в Полоцке, в строю оставалось всего 13 тыс. человек. Правда, баварская кавалерия была отправлена для соединения с главными силами Наполеона, однако большая часть потерь приходилась на долю больных, отставших и дезертиров. За все это время баварцы не сделали ни одного боевого выстрела.