Проблемой времени в романе, кстати сказать, с большим успехом занимались в последние годы английские теоретики искусства {5} . К некоторому нашему стыду, они первые поставили вопрос о времени у Толстого (секрет его „темпа" в литературе потерян, но говорить об этом было бы долго, да едва ли это было бы и понятно нероманистам). Добавлю, что Толстой вообще служит и главным материалом для теоретических рассуждений англичан. „Теория романа, — говорит Эдвин Мюр, — которая не приняла бы в расчет „Войны и мира", очевидно, невозможна". „Не имеет значения, — говорит Перси Леббок, — что герои „Войны и мира" мужчины и женщины определенной расы, определенного века, воины, политические деятели, князья, русские... Их жизнь та же, что идет везде и всегда; шум века, в котором они жили, чистая случайность... В этой книге нет горизонта: нет черты, которая ограничивала бы изображенную в ней жизнь от настоящей жизни, идущей вне ее". То же самое имеет в виду Франсуа Мориак, утверждающий, что семья Ростовых обладает точно такой же степенью реальности, какая свойственна нам самим, — только реальность ее вечна: „Les g'en'erations se les transmettent, tout fr'emissant de vie..." {6}

Замечу, что Мориак, самый замечательный французский романист нашего времени, — один из немногих писателей, до сих пор убежденных в том, что роман переживает очень тяжелый кризис. Он надеется спасти или обновить свое искусство католической идеей. Здесь спор неуместен и невозможен. Всякая большая идея, следовательно и идея католическая, может слиться с большим искусством. Не надо только идею к искусству пришивать и не надо обольщать себя мыслью, что можно превратить в католическое произведение „Le noeud de vip`eres" {7} , если приписать несколько соответственных страниц к концу мрачного мизантропического шедевра: „виперы" от этого не скрылись и не скроются. И вместе с тем, по существу, в общей форме, Мориак прав: без служения большому делу роман в настоящее время невозможен, или, вернее, не интересен, да и „не имеет будущего" Разумеется, Колетт, Викки Баум, Джордж Мур, Арнолд Беннетт очень талантливые писатели. Но что же с ними сделает международный Скабичевский второй половины двадцатого века?