– Верховного суда и Генеральной прокуратуры? – с придыханием спрашивал Абдулкарим, с обожанием глядя на кофейную богиню.

– Именно. Оба они из некогда влиятельных, но ныне пришедших в упадок семей. Оба прошли по негласной программе бесплатных назначений. Оба жаждут денег и готовы продаться. Вот мы и купим на них эксклюзивные права, которые дадут нам основание требовать от них подписи, исключив даже саму возможность отказа.

– А не эксклюзивное пользование есть? – спросил я.

– Да. Можно купить даже долю чиновника. Но тогда он может отказаться выполнять обязательства, ссылаясь на конфликт интересов.

– И это всё прописано в устной традиции? – не переставал удивляться заковыристости местных отношений Абдулкарим.

– Ну да. В старые времена были даже должности сказителей, которые передавали эти правила из уст в уста. Сейчас всё проще.

– Как?

– Неважно. Не об этом надо думать. Покупать буду я. Как представитель Тайной гильдии интеллектуалов-гуманитариев, – объявила мулатка

«Ух ты, всё интереснее и интереснее», – подумал я

– У нас достаточно средств? – деловито осведомилась мулатка.

– Уже чего, чего, а этого нам хватает, – с гордостью заверил Абдулкарим – он явно стремился произвести впечатление на нашу союзницу.

В Республике предпочитали золото, притом не только по экономическим причинам, но и из-за некоторых особенностей национальной психологии. А трюмы нашего звездолёта были наполнены этим презренным металлом.

Мы поднялись по лесенке с влажными чугунными скобами, сдвинули люк и очутились на небольшой площади, усеянной бумажным мусором.

Это был почти центр города, но при этом место совершенно пустое и запущенное. Прилегающие улицы были узкими и на вид совершенно нежилыми, мрачные стены их зданий и бетонных заборов были щедро исписаны граффити. Справа, совсем близко, возвышались небоскрёбы делового центра. Прямо перед нами тянулся чугунный забор с закрытыми воротами. За ним, утопая в зелени, возвышалось обшарпанное круглое здание с тяжеловесным куполом и башенкой, стрелки часов на которой застыли на трёх тридцати пяти. На огороженной территории тлела жизнь. Суетились люди, слышался собачий лай.

– Мы на месте! – уведомила Эльгара, открыла сумочку и вытащила оттуда спутавшиеся солнцезащитные очки. Одни нацепила на нос себе, остальные раздала нам. – Наденьте. Раньше на торгах покупатели присутствовали в масках. Сейчас смысл утерян – все и так друг друга знают, но традиции остались. Для удобства маски заменили очками.

Солнце уже садилась, и через очки было видно плоховато, но традиции надо соблюдать.

Эльгара бодрой походкой направилась вперёд, толкнула калитку.

Нас встретили два огромных чернокожих охранника в легкомысленных полосатых костюмах, вооружённые тяжёлыми автоматами с деревянными прикладами и дисковыми магазинами.

Эльгара небрежно предъявила им медные кругляши, потом получила их обратно. Как из-под земли вырос вертлявый распорядитель и повёл нас по запущенному парку в здание, радостно сообщая на ходу:

– Сегодня весомый товар. И собрались хорошие покупатели!

Его нисколько не смущало, что мы белые. Похоже, здесь не обращали внимания на расовые предрассудки и ценили лишь деньги. Распорядитель вручил нам клочки тетрадных листов в клеточку, на которых шариковой ручкой были коряво начертаны номера – это наши места в зале.

Здание снаружи и внутри походило на старинный цирк в центре Москвы. В фойе толкался народ – все были в чёрных очках, но не все сами были чёрными. На глаза попались два белокожих индивидуума, которые окинули нас надменными и вместе с тем оценивающими взорами, демонстративно кривя пренебрежительные улыбки.

Послышался звонок, и участники действа устремились в зал.

Зал был тоже типично цирковой. Амфитеатр с рядами мягкий удобных сидений, круглая арена, на которой стоял массивный дубовый стол и кресло, походившее на трон. Чуть поодаль возвышалась клетка из тонких алюминиевых прутьев.

– Тоже дань традиции. Так раньше продавали невольников, – поясняла нам Эльгара, и у меня сложилось впечатление, что она не первый раз на подобном мероприятии.

Прозвенел третий звонок. Свет медленно погас, и зажглись прожектора, высветив арену.

Из-за кулис вышел Председатель сего действа. При виде его худощавой сгорбленной фигуры сердце у меня ёкнуло. Это был Рукомук Хитросплетённый собственный персоной – тот самый злосчастный судья, который заварил всю эту кашу с Тимом.

– Вот сволочь, и здесь успел, – прошептал я.

Эльгара тоже досадливо поморщилась – похоже, это и для неё был неприятный сюрприз.

Председатель-судья ударил три раза в ритуальный бубен. И торги начались.

Чиновники, одетые нарочито серо, как представители низших классов, заходили в клетку и зачитывали своё резюме. Выглядели они в большинстве своём довольно жалко – стараясь продаться подороже, блеяли о значимости своих должностей и полномочий, а также о перспективности капиталовложений в них. А потом начинался аукцион. Объявлялась начальная цена, и прожектор выдёргивал из зала каждого, набавлявшего цену.