Шрифт:
О матери можно — больше знакомо. Но — нельзя — потому что огромный характер превзойден Вами — дела матери Вашей превзойдены Вами, если все временные коэффициенты учесть.
Ваш характер, Ваша роль — в высшей степени Вы преданы людям, Вашим требованиям юности, Ваш темперамент — все это увеличивает требования, чтобы удовлетворить Вас. Только то, что будет самым лучшим — что завоюет всеобщую признательность, бесспорная нравственность. И еще одно.
Если о себе самой Вы наверное — отнесетесь со снисходительностью, даже равнодушием (настроения или мысли все равно).
То о человеке, которого вы боитесь (или, по-вашему, в которого Вы влюблены).
Вы не стерпите не только малейшие неудачи, даже оплошности. (Во мне вторжения не всегда знает удачи, это — неудача.) Все будет моё, все будет история.
Вы выросли среди людей, у которых храбрость подобного рода очень высока и которая не обещает пустяков.
Вы вообще чрезвычайно требовательны, и высота тут не годится, наступает отлив, конечно, и отсюда встречи отвергнуты. Иначе и быть не может. Вот с этим-то мне все время надо считаться, я хочу написать не быт по-своему — роман в своей обычной манере — перегруппировка материала до предела — так перегруппировать, что какая-то Мария Никифорова [287] — гермафродит — анархист, рассказ Слепцова [288] может выплыть и этот рассказ.
287
Никифорова Мария Григорьевна (псевдоним Маруся, Маруська) (1883/85?—1919) — дочь офицера, с 16 лет примкнула к эсерам, приговорена к 20 годам каторжных работ, в 1909 г. бежала из тюрьмы во Францию, работала в анархистских организациях, окончила военную школу.
Возглавляла анархистский отряд во время революции, поддерживая то советскую власть, то Нестора Махно. Казнена белогвардейцами в 1919 г.
288
Слепцов АлександрАчександрович (1836–1906) — народник, один из организаторов «Земли и воли», автор «Записок» (1905–1906), журналист и педагог.
Я написал рассказ сам для себя — о великой преемственности, рассказ о тех живых Буддах, которыми живет земля. О личной связанности поколений, о безымянных героях подполья до того — героях до забвения.
Многие гибнут из-за славы, и сколько умерли неизвестными, бросив бомбу на Аптекарском острове. Никто не знает о нем, не узнал ничего. Впрочем, чем-то напоминает Могилу Неизвестного Солдата.
По моему глубочайшему убеждению безымянность не нужна. Рассказ о «Семи повешенных» Андреева — превосходная проза. Андреев — это русский писатель, о котором будут у нас говорить завтра и послезавтра и не найдут меры хвалы.
Это — один из самых, самых искусных, ощущаемых в будущем мире, этот опыт — отчет как анероид, самописец. Есть какие-то рубежи личных характеров, на которые нужно встать, чтобы Михаил Соколов был (чтобы, может быть, более тип русских сочетал Михаил Соколов, Медведь — оставался) в истории.
В истории осталась Ваша мать. Мне хочется о ней писать воспоминания той огромной жизни, которую она прожила. И о Вас, которую родители сразу после побега — в Италию вернули.
Но все пропало. Ваша мать не была счастлива в браке. Пискунов [289] пишет об этом так: пропуск.
289
Пискунов В. «Тема о России. Россия и революция в литературе начала XX века». М., «Советский писатель», 1983.
Все застилал образ Медведя, фиктивное замужество. Соколов не только свидетель правды и железной программы и хотя сама программа создана не им, а Мельгуновым. [290] Соколов был — аргарный террор, фабричный террор и широкий экстремизм.
Эта история не только позволяет изучить эпоху — надеть намордник на эпоху. Желябов, Перовская, которых, конечно, знала Климова.
В.Т. Шаламов — Н.И. Столяровой
Москва, 10 марта 1966 г.
290
Мелыунов Сергей Петрович (1879–1956). Во время революции 1905–1907 гг. организовал издательство «Свободная Россия», с 1907 года член народно-социалистической парии (НСП), избран в редакционную комиссию по изданию партийной литературы.
Дорогая Наталья Ивановна,
пишу Вам в большом волнении. Я прочел письма Вашей матери и все прочитанное все увеличивает масштабность работы по ее жизнеописанию. К тому, о чем мне не думалось и не мечталось раньше (1) большая биография, 2) большой рассказ и 3) малый рассказ, 4) монтаж документов в сборнике воспоминаний), добавятся еще «Письма Н. Климовой». Эти письма при всех обстоятельствах должны быть подготовлены к публикации. Вчерне я это сделаю сейчас же. Порядок перепечатки на машинке — А.С. — сводная сестра матери.
Я продиктую эти письма, чтобы не пропустить ни слова, чтобы слово, душа Климовой чтением этим вошла в меня, это очень надежный проверенный способ (опыт евангельских текстов в церкви, например). Имена другие (все политические кружки). В каждом письме, даже в каждом письме к детям есть свое зерно, своя особенность, есть мотив чрезвычайно интересный. Хотя бы о природе (там есть тексты не хуже «Письма перед казнью» [291] — о красивых цветах на вершинах гор, о Бальмонте, наконец. В высшей степени характерно, что проза Максима Горького не стала душевной опорой Вашей матери.
291
Н.С. Климова за участие в подготовке взрыва на Аптекарском острове была приговорена к казни, но по ходатайству отца казнь заменили тюремным заключением. Из тюрьмы она сбежала (см. очерк Шаламова «Золотая медаль»).
Словом — вопросов много. Письма заденут всю предреволюционную и послереволюционную эпоху.
Что касается надлома, мне кажется, суть не только в личных обстоятельствах. Это — надлом века, уже отмеченный Блоком, что все пошло не туда и не так.
У меня десять вопросов хронологических — когда можно с Вами поговорить.
И еще: Ваш отец был очень-очень хорошим человеком — позвольте сказать Вам это со всей сердечностью.
Время подвигов героев и героев. Герои рождаются, но сопротивление быту оказал именно Ваш отец.