— Один-два пистолета, наверно, найдутся? — широко улыбнулся Смит.

Олимпиада Самсоновна даже руками замахала, а ребята несколько понурились. Они-то хорошо знали, что ни одного, хоть самого паршивого пистолетика нет...

— Охотничьи ружья? — продолжал откровенно удивленный Смит.

— Ничего у нас нет!

— Тогда хоть что-нибудь из холодного оружия, финские ножи...

— У нас давно нет даже перочинных, — призналась Олимпиада Самсоновна. — Все продали или поменяли на картошку...

— У ребят нет ножей? — недоверчиво спросил Смит, глядя на Аркашку.

Тот уныло помотал головой; ему стало совестно...

— Это плохо, — обворожительно, как какой-нибудь знаменитый киногерой, улыбнулся Смит, поверив ребятам и явно им сочувствуя.

— Чего хорошего, — хмуро сказал Аркашка.

— А ты умеешь стрелять? — спросил Смит. Когда он говорил о таких интересных вещах, его легко можно было понять, словно он и не коверкал слов.

— Я стрелял из боевого офицерского нагана! — гордо заявил Аркашка, забыв, естественно, добавить, что стрелял он из отцовского револьвера один-единственный раз, и о том, как ему попало.

Смит запросто вытащил из-за пазухи черный кольт и протянул Аркашке, говоря:

— Целься в трубу.

Несколько минут были затем потрачены совершенно бесполезно на то, чтобы уговорить Олимпиаду Самсоновну разрешить стрельнуть хоть раз — при твердых гарантиях со стороны Смита, что никто не будет ранен.

— В какую трубу? — пролепетал Аркашка, принимая кольт, как хрустальную вазу, и явно не зная, что с ним делать. — В эту?

Но Смит не стал смеяться и шутить над Аркашкой. Он держался с Аркашкой, как равный. Просто как стрелок со стрелком, так сказать — с собратом по оружию. И совсем незаметно снял предохранитель, когда Аркашка приготовился стрелять, не понимая, что предохранитель надо сначала снять...

Наконец, когда едва ли не весь приют замер и затаил дыхание, Аркашка выстрелил и, к крайнему своему удивлению, услышал, как Смит хладнокровно сказал:

— Молодец. Попал. Будем с тобой сторожить сарай. Подходящий парень...

Весь остаток дня Аркашка был самым знаменитым человеком во всем приюте, если, конечно, не считать Смита. А также двух поварих, которые сначала торжественно варили настоящие мясные щи из мясных консервов, отчего неслыханное за последние месяцы благоухание возносилось от приюта к небесам, а потом священнодействовали, раздавая эту райскую пищу всем с помощью старших девочек...

Мистер Джеральд Крук и миссис Энн Крук не приехали даже к обеду, что вызвало всеобщее удивление. Может, с ними что-нибудь случилось? Уж не заболели ли?..

После обеда Олимпиада Самсоновна сообщила всем удивительные новости. Американский Красный Крест предлагал оставить здесь, в приюте, только младших. А старших — перебросить в Петропавловск, где американцы брались хорошо их устроить.

— Куда? — ахнул Аркашка. — На Камчатку?

— Ну что вы, Колчин, — усмехнулся Николай Иванович. — Есть другой Петропавловск, гораздо ближе. За Тоболом, на реке Ишим.

Загудели почти все старшие. Благодушие от сытного обеда сняло как рукой:

— Ничего себе, в Сибирь!

— Это что, в ссылку?

— Почему мы должны туда ехать?

— Когда это кончится?

— Я хочу спросить, — медленно заговорил Гусинский, неодобрительно глядя по сторонам, потому что не любил бесполезный шум. — Почему Красный Крест Соединенных Штатов Америки не может связаться с советским Красным Крестом и переправить нас домой, к родителям?

Немедленно вскочил Валерий Митрофанович:

— Потому что у большевиков нет Красного Креста!

— А может, есть? — спросил Канатьев.

— Нет и не может быть! Красный Крест основан на христианских началах любви к ближнему, а большевики — бандиты. Я не советую говорить американцам, что вам хочется к бандитам! Это... это безнравственно! Цивилизованные люди бандитов не любят. Надо молиться всевышнему, что он послал нам этих удивительных людей, американцев! Вам выпало неслыханное счастье... И вообще, сколько вам лет, Гусинский?

— Четырнадцать, летом будет пятнадцать, — глядя исподлобья, спокойно отвечал мальчик.

— Будет! Вы все знаете! До лета еще дожить надо! Вам четырнадцать лет, а вы задаете вопросы! Это просто нахальство! Мы только что ели американскую пищу. Бесплатно! Вы понимаете, что это значит? Заплатила Америка! И эта великая страна протягивает нам руку, чтобы вытащить из крови, грязи, из лап смерти! Надо пасть на колени и благодарить этих святых людей, а не задавать вопросы...

— А что, нельзя? — откуда-то от двери раздался всем знакомый голос Ларьки.