Как выяснилось впоследствии, если бы я дал в лапу, вагон через десять минут стоял бы на

овощной базе под разгрузкой. А так мне пришлось заполнить кучу документов. Плюс три

документа заставили переделывать. Нужных чиновников в кабинетах, как нарочно, не

оказывалось. А время шло, нервы сдавали.

Потом мне объяснили, что за каждую услугу по оформлению документов, включая стоимость

бланков, фирма должна заплатить. Когда я, нервно вздрагивая, закивал: какие могут быть

вопросы, вот, пожалуйста, возьмите, меня огорошили: платить предстоит перечислением. На

возражение, что, мол, наш банк операции с клиентами на сегодня уже прекратил, последовало

невозмутимое:

– А это уже ваши проблемы.

Быстренько прикинув в уме сумму, в которую выльется суточный простой вагона, я ужаснулся –

его содержимое было дешевле. Ничего не оставалось, как, унижаясь и обещая бакшиш, уговорить

даму принять оплату наличкой. Что она и сделала. Однако на этом злоключения «поклонника

законов» в моем лице не закончились.

К вагону я прошествовал в сопровождении железнодорожного спеца (так полагалось по

инструкции). И он, заметив небольшую щель в стенке подвижного состава, заявил:

– Я не могу дать добро на переадресовку. Вдруг кто-то засунет руку и украдет помидоры. Нужно

заделать!

– Да ведь вагон из Азербайджана пришел и ничего не случилось, а тут каких-то полтора

километра, – начал, было, я убеждать спеца в обратном.

– Нет-нет, такую ответственность на вои плечи я взваливать не хочу.

– Ну, пусть украдут десяток-другой, хотя рука туда и не влезет, я претензий к вам иметь не буду.

Железнодорожник остается неумолимым.

– Хорошо, – соглашаюсь я. – Сейчас найду дощечку и пару гвоздей и камнем заколочу.

– Вы что не знаете правил перевозки груза железнодорожным транспортом? – удивляется мой

мучитель.

– А что, это так важно?

– Конечно! Ведь вы должны заколотить щель ИЗНУТРИ. А то ведь, если дощечка будет снаружи, ее любой сможет отодрать и позариться на помидоры. А нам снова отвечай?!

Я уже понимаю, что это издевательство. Однако не сомневаюсь и в другом: инструкции таковы в

самом деле. Так что качать права – глупо: я ведь сам захотел «по закону». Жаль только, не

предполагал, насколько закон наш бредовый.

Сопровождающий срывает пломбы на двери, открывая мне доступ внутрь. И я ужасом вижу, что

ящиками забито все – нигде ни щели. Стиснув зубы, начинаю выгружать томаты, дабы добраться

до злополучной щели. Наконец «неисправность» устранена, помидоры загружены обратно.

– Вон как раз стоит свободный маневровый тепловоз, – с облегчением говорю клерку. – Дайте

команду, чтобы толкнули – больше пяти минут у них это не займет.

– Вы что, шутите?! – возмущается железнодорожник.

– Нисколько!

– Вы что всерьез хотите, чтобы я отправил вагон неопломбированным?!

– Да хоть так! Что с ним случится? Я даже следом могу идти.

Увы, «брать на себя лишний груз ответственности, тем более, нарушая действующие инструкции»

клерк не желает.

– Ну, так пломбируйте быстрее!

– Это так просто, молодой человек, не делается. Сначала вы подайте заявку, заплатите за пломбы

и работу. И лишь потом завертится работа.

Честное слово, я, вспомнив фразу начальника отдела, уже готов оформлять все «или как». Но

гордость не позволяет. Если бы сразу, тогда другое дело…

Подаю заявку, плачу, привожу хрена с пломбиратором. Ух, все!

– Скажите, – обращаюсь к железнодорожнику, – в течение часа вагон на базу поставят?

– Вы никак с луны свалились! – уже явно открыто ржет тот. – По ГОСТу – в течение трех суток.

Я чуть не падаю в обморок. И начинаю маленько лезть в бутылку. Но мой наступательный порыв

тут же гасится. Оказывается, клерк предусмотрительно прихватил с собой соответствующую

книженцию. И я собственными глазами увидел: до 50 км – трое суток. Мои полтора километра до

базы как раз вписывались в этот пункт.

– А может…, – начал, было, я, однако клерк меня прервал.