— Я выяснил истину, прочитав несколько манускриптов этой секретной библиотеки. У меня всегда вызывала интерес восьмиугольная форма многих башен и часовен ордена тамплиеров, и я решил узнать, что заставляет людей выбирать именно эту форму при постройке. Ну а затем оставалось только проверить мои заключения, исследуя восемь замков Каменного Круга.

— Разве, будучи рыцарем-тамплиером, вы не должны были знать это изначально?

— Рыцарь-тамплиер вроде меня, поклявшийся посвятить себя войне и молитве, должен лишь исправно выполнять приказания и не задавать лишних вопросов. Да я и не стремился приобрести какие-либо новые знания, которые не касались обращения с копьем, луком или мечом, до тех пор пока не пришел в аббатство.

Продолжая разговор со старым монахом, Гримпоу никак не мог избавиться от мысли о том, что объяснением всех странных событий, случившихся с ним после находки в горах, является, по-видимому, камень погибшего рыцаря, теперь висящий у него на шее. Ему захотелось рассказать брату Ринальдо о камне, но тихий внутренний голос подсказывал хранить тайну, как в свое время девять рыцарей-тамплиеров скрывали секрет, открытый в храме Соломона более двух столетий назад.

— А как связано слово «камень» с названием замков Круга? — спросил Гримпоу, пытаясь выведать, что мог означать камень мертвеца, который так долго служил тому амулетом.

— Я об этом никогда не думал. Но предполагаю, из-за твердости их стен, — ответил старик не очень уверенно.

— Но не все замки строят из камня, — возразил Гримпоу, не принимая столь простого объяснения.

— Ты прав, Гримпоу, но ответ на твой вопрос, если таковой существует, ты должен найти сам, прочитав множество пергаментов и манускриптов в этой комнате, не теряя зря время, которое тебе придется провести взаперти. На этой полке, как раз за тобой, — монах с трудом поднялся на ноги и вытянул указательный палец, — ты найдешь бессчетное множество книг о минералогии, алхимии и несколько работ о философском камне. Возможно, в них ты отыщешь разумное объяснение всему. Многие тамплиеры были великими алхимиками. Свое нелегкое мастерство, а также обычаи, они переняли у арабов после долгих лет тесного соседства в Святой Земле. Есть люди, которые уверяют; будто Орден Храма добился стольких богатств и драгоценностей за счет трансмутации дешевых металлов в серебро и золото, но меня это никогда не интересовало, да я и не особо верил в такие рассказы.

— А что, если это и была их тайна? — спросил Гримпоу, явно заинтересовавшись рассказом о философском камне.

— Тогда не следует стараться узнать ее. Ведь тогда тебе вряд ли захочется от нее избавляться. Соблазн, исходящий от золота, совращает сильнее, чем сам дьявол, — сухо произнес старик. — А сейчас мне пора уходить, скоро полдень, и я не хочу пропустить ни службу, ни обед. Я приду к тебе, когда вернутся с гор инквизитор Гостель и солдаты короля, и расскажу, что же приключилось с твоим дружком Дурлибом.

— Обещайте не скрывать от меня правду, какой бы жестокой она ни была, — попросил Гримпоу.

— Я бы никогда в жизни не стал тебе врать, — буркнул монах, — зато уверен, что ты не рассказал мне всего, что знаешь.

Гримпоу покраснел и стыдливо уставился в пол, чтобы не смотреть в холодные глаза старца.

— Боюсь, как бы брат Бразгдо не напился и не сболтнул, что я в аббатстве. Он тоже видел, как рыцарь-тамплиер уходил в горы, правда, подумал, что это призрак искупает свою вину, неприкаянно блуждая в тумане, — попытался оправдаться юноша.

— Брат Бразгдо знает, что следует держать язык за зубами, когда рискуешь потерять его, — сказал монах, даже не обернувшись, и хмыкнул.

В полдень пришел Кенсе и притащил соломенный тюфяк, несколько одеял и гору еды. Как обычно, он молча оставил все рядом с люком. Гримпоу подумал, что если какой-нибудь призрак и разгуливает по темным закоулкам аббатства, то это непременно Кенсе. Безобразное лицо и беззубый рот служки внушали ему жутчайший страх, хотя глаза делали того по-детски грустным и беззащитным. Видимо, именно это много лет назад заставило настоятеля спасти ему жизнь. Примерно так же Гримпоу был обязан жизнью Дурлибу, но, в отличие от Кенсе, не был готов отдать ее ради спасения друга. Гримпоу почувствовал себя трусом и решил немедля выбраться из комнаты, чтобы подождать у ворот аббатства возвращения инквизитора Бульвара Гостеля и рассказать ему всю правду о рыцаре, а также предложить магический камень в обмен на свободу Дурлиба. Но попытки отыскать полки с потайными рычажками, открывавшими невидимые двери, через которые старый монах выходил в залы, прилегающие к библиотеке, оказались тщетными. На полках были только покрытые пылью манускрипты, а паутина прилипала к пальцам, будто он угодил в ловушку страшного и беспощадного монстра, разинувшего свою жуткую пасть. Гримпоу передвинул несколько книг, и взгляд юноши остановился на названии старинного манускрипта, который его заинтересовал. Оно было написано на латыни, текст потрепанной временем обложки гласил:

— Философский камень! — вскричал юноша.

Гримпоу позабыл о своих страхах, уселся за стол в центре комнаты и принялся перелистывать эту волнующую книгу, написанную неизвестным автором. Гримпоу был уверен, что на плотных листах пергамента найдет сведения о происхождении камня погибшего рыцаря, и горел желанием скорее начать распутывать эту таинственную историю.

Он начал читать книгу, сначала не очень понимая смысл слов, но чем больше читал, тем яснее в его голове вырисовывались картины истории давних времен, где главными героями были мудрецы прошлого из дальних стран, чьим единственным и самым страстным желанием было найти философский камень. Насколько понял Гримпоу, в манускрипте речь шла о том, как из простых металлов получить серебро и золото, а это священное искусство называли алхимией. Также книга описывала бесконечные запутанные методы, использованные мудрецами в лабораториях, чтобы создать столь желанный lapis philosophorum, которому приписывали способность не только превращать дешевые металлы в чистое золото, но и наделять человека абсолютным знанием и бессмертием. Опыты алхимиков были доступны только посвященным. Знание передавалось от учителя к ученику из страха, как бы философский камень не попал в недобросовестные руки, которые могли бы использовать его чудодейственную силу для личного обогащения и приобретения власти. Гримпоу подумал, что, возможно, его амулет и есть тот философский камень, о котором говорила книга, и что таинственные рыцари-тамплиеры создали его в секретных лабораториях, воспользовавшись одним из манускриптов Храма Соломона. И именно поэтому папа и король Франции столь жаждали завладеть им, дабы наполнить золотом пустые сундуки и разбить врагов. Гримпоу также предположил, что именно камню орден тамплиеров обязан своими богатствами, а задачей погибшего рыцаря было спрятать его в надежном месте, чтобы он не достался врагам, после того как рыцари-тамплиеры под жесточайшими пытками короля в застенках Парижа вынуждены были рассказать о его существовании. Но Гримпоу даже не мог представить себе, насколько он заблуждался, поскольку магический камень, принадлежавший ныне ему, обладал еще большей силой, чем философский, о котором шла речь в манускрипте.

За подобными размышлениями юноша провел остаток дня. Он был убежден, что в его распоряжении бесценный камень, ради обладания которым два самых жестоких и властных человека на Земле готовы пойти на все.

Прошло некоторое время после того, как колокола прозвонили, созывая на вечернюю молитву, когда брат Ринальдо Метц пришел навестить Гримпоу. Юноша подсчитал, что уже должно было стемнеть. Выражение лица старого монаха сулило недобрые вести. Не успел он войти в тайную комнату, как тут же уселся на скамейку рядом со столом, оперся о него локтями и сказал мрачно: