— Искусственный контроль температуры… — прошептал Крий, разгоняя мрак лучами из глаз. — Этот зал адаптировали, установив механизмы. Вот причина высокой температуры на корабле — забранное отсюда тепло должно куда — то уходить.

— Тайны… — проворчал Борей. Между его сжатыми зубами с шипением вырывался белый туман.

Крий вдохнул, в первый раз обратив внимание на запах застоявшегося воздуха, и обоняние его заполнили следы машинного масла и антисептиков. Фокусирующие кольца глаз невольно щёлкнули, когда логический процесс привёл к неясным выводам. Железнорукий шагнул вперёд, механические сочленения и броня хрустели от холода. Он осторожно прошёл мимо постамента.

Над ним нависла ближайшая покрытая коркой льда машина. Она стояла чуть в стороне от остальных, словно генерал во главе армии. Сгустки застывшей жидкости покрывали места, где в крышу и бока машины входили трубки и провода. Крий протянул руку, разведя механические пальцы, и прикоснулся к поверхности. Металл лязгнул о металл. Тактильные сенсоры зачесались, обратившись к холодному рассудку: адамантовая структура со следами серебра и неизвестных элементов. Пальцами он ощутил слабый пульс. Крий провёл ими по металлической поверхности, пока не дотронулся до покрытого коркой льда кристалла.

Он замер, затем отшатнулся.

Он видел что — то сквозь крошечное окошко, расчищенное рукой.

— Что это? — голос Борея словно донёсся издалека и исчез во тьме.

В разуме Крия мелькали вычисления, следуя по путям предположений и вероятностей к выводам.

— Это гробница… — хриплым шёпотом ответил Крий. Он медленно вновь поднял руку и соскрёб лёд со стекла. Его глаза направили внутрь свет.

И встретились с взглядом железного черепа.

Разум Крия застыл. Информация ещё прокручивалась перед глазами, но он больше не обращал на неё ни малейшего внимания. В ушах легионера звенело.

Из ледяного кокона на него смотрел застывший Атанатос.

— Чего вы надеетесь здесь добиться, кроме как просто умереть? — Крий услышал собственный вопрос, а затем ответ Атанатоса донёсся из бездны памяти.

— Брат, это больше не война надежды — это война возмездия и истребления.

И с воспоминанием пришло неизбежное следствие собранной информации.

«Кибернетическое воскрешение, — прошептала логика в его разуме. — Атанатос мёртв. Они все мертвы. Они пробудились, чтобы встретить нас, а затем вновь погрузились в сон. Они повернули Ключи Хель»

— Нет… — он едва расслышал собственные слова. — Нет, это запрещено. Наш отец запретил открывать эти врата.

«Феррус Манус мёртв»

Крий не мог пошевелиться. Его мысли кружились, падая в никуда, а взгляд не отрывался от покрытых льдом и исчезающих вдали гробов. Их были сотни.

Палуба под ногами содрогнулась. С далёкого потолка падал расколовшийся лёд. «Фетида» вошла в зону поражения.

«Крий, смерть — всё, что здесь осталось…»

Палуба вновь содрогнулась. По всему залу зажглись синие лампы, и гроб с глухим треском открылся. Из решёток и проводов сочился пар. Меч Борея вспыхнул.

Вновь раздался треск, и Атанатос выступил наружу. Палуба дрожала от его шагов, поршни двигались вместо мускулов. Его оружие сбросило покров льда, переходя в боевой режим. Атанатос застыл. Из его сочленений шёл пар, лязгали сервомоторы.

Затем Атанатос посмотрел на Крия, и в его глазных линзах вспыхнуло синее пламя.

— Теперь ты видишь, Крий, — прохрипел Железнорукий голосом, похожим на треск застывшего льда. Он протянул отключённый силовой кулак и поднял скипетр с постамента. Крий видел, как на кольцах пробегают медузанские руны, каждая из которых сияет тусклым светом. Он чувствовал заключённые внутри странные энергии. — Теперь ты начинаешь понимать.

Фидий, чувствовал, как в унисон с кораблём дрожит его плоть, когда интерфейсные связи передавали ему боль «Фетиды». Во рту появилась кровь, а ещё больше её застывало внутри доспехов.

— Слабость… — прорычал Фидий, заставляя разум сфокусироваться.

«Бросок Копья» и «Волк Хтонии» прошли мимо «Фетиды» и резко разворачивались, стреляя на ходу. Корму опаляли турболазеры, всё глубже вгрызающиеся в её недра. «Рассветная Звезда» и «Дитя Смерти» шли на сближение, обрушивая носовые и бортовые залпы на борта «Фетиды». Фидию казалось, что его собственная плоть поджаривается вокруг разъёмов.

Всё шло, как и должно, но в то же время ужасно не так.

Штурмовые корабли были наготове, абордажные торпеды приготовлены к запуску, но в них ещё не погрузились пробуждённые мертвецы, а они уже должны были кишеть на нижних палубах кораблей XVI — го легиона. Атанатос уже должен был пробудить остальных ото сна, но либо они слишком задержались, либо процессы пробуждения сорвались.

Фидий пытался связаться с ним, но единственным ответом был треск помех. Они должны были запустить торпеды. Они должны были немедленно напасть на атакующие их корабли. У них не было орудий — вся энергия была перенаправлена, чтобы усыпить мёртвых и вести «Фетиду» в битву.