О проделанной работе нам надлежало регулярно писать отчеты — Центр непрерывно требовал от нас донесений, и чем больше имен обрабатываемых нами людей значилось в них, тем было лучше для нас. Однако мы старались сообщать в Москву только о самых важных встречах, с теми, кто классифицировался как «агент», «доверительный контакт» или «объект разработки». При этом в отчете необходимо было указывать мельчайшие подробности: название ресторана, где проходила встреча, его адрес, местонахождение, дату, время, кроме того, описать, как подготавливалась эта встреча, данные о том, с кем встречался и какие при этом были вручены подарки или суммы денег.

Поскольку при такой организации дела наши действия проконтролировать не представлялось возможным, многие из нас этим пользовались — отчитывались о встречах, которых не было, называли имена фиктивных иностранцев, а деньги, якобы потраченные на их обработку, присваивали себе. Спустя несколько лет, будучи уже в Лондоне, я узнал от нашей кассирши, что сотрудник разведки по имени Виктор Музалев отлично освоил подобный способ «подработки». Однажды эта женщина сама обратилась ко мне: «Олег Антонович, вы представляете себе? Музалев каждый месяц получает двести фунтов и каждый раз указывает в своем финансовом отчете, что эта сумма им израсходована вся до последнего пенса». Когда я указал Музалеву на такую маленькую «странность» в его отчетах, он заявил, что имеет право тратить столько фунтов, сколько ему дают. Позже выяснилось, что деньги он прикарманивал вовсе не из-за того, что был жаден, а потому, что таким образом хотел скрыть тот факт, что никаких контактов у него в Лондоне не существовало. Все его отчеты о встречах с нужными людьми оказались на поверку обыкновенной выдумкой. К примеру, Музалев сообщал в Центр о своих «встречах» с Родни Бикерстаффом, лидером профсоюзного движения, и подробно описывал, как он «обрабатывает» такой важный объект, с которым на самом деле ни разу не встречался.

В Копенгагене Зайцев, строгий и справедливый начальник, держал ситуацию с расходованием представительских денег более-менее под контролем, однако уже при его сменщике она резко изменилась к худшему. На что никогда не отваживались сотрудники разведки, отправляясь на обед в ресторан с объектом разработки, — это взять с собой жену. А не брали они жен по двум причинам: во-первых, из-за боязни быть увиденными своими же сослуживцами, а во-вторых, какая бы жена смогла спокойно наблюдать, как ее супруг выкладывает за обед целое состояние, в то время как она сама на повседневные расходы получает от него какой-то мизер.

Помимо поиска и разработки потенциальных агентов, в мою задачу входил сбор информации о системе регистрации граждан и подбор имен и фамилий скандинавов (главным образом датчан), под которыми впоследствии могли бы работать наши нелегалы. До моего приезда в Данию такой работы в этом регионе не велось. Можно сказать, мне пришлось осваивать «целину» — я оказался первым, кому было поручено изучить местную систему регистрации населения и о результатах доложить в Центр. От такой работы, требовавшей неторопливого и всестороннего исследования, я получал удовольствие. Вскоре я обнаружил, что основу системы регистрации граждан составляют записи в книгах, которые ведутся священниками протестантской церкви, или «фолькекирке», официально признанной в Дании. Если бы удалось получить к этим книгам такой же доступ, какой в свое время наши разведчики предыдущего поколения получили к книгам регистрации населения в Восточной Германии, то можно было бы обеспечить наших нелегалов любым количеством датских имен и фамилий. Однако для этого надо было сначала найти священника или его помощника, который согласился бы сотрудничать с нашей разведкой.

Предположим, что такой духовник найден и он готов на пару дней предоставить нам церковную книгу. Как следовало поступить дальше? Ответ напрашивался только один — запросить Москву, чтобы нам прислали группу высококлассных специалистов, способных поработать с этой регистрационной книгой. Я или мой коллега забираем книгу с именами прихожан, датой и местом их рождения, именами их родителей. Если обнаруживается, что в конце какой-нибудь страницы или года регистрации новорожденных есть свободное место, то специалисты из Центра вписывают туда данные о человеке, под чьим именем будет работать советский разведчик-нелегал. Если по какой-либо причине сделать это не удается, тогда регистрационную книгу расшивают, вставляют в нее новую страницу, а потом снова сшивают.

Одной из моих обязанностей было встречать следовавших через Данию курьеров, ехавших в Москву или из нее, и сопровождать их на отрезке пути между нашим посольством и аэропортом или центральным железнодорожным вокзалом. Курьер разъезжал с «дипломатом», представлявшим собой металлический чемоданчик, обтянутый снаружи кожей или фиброй. Внутри такой чемоданчик был разделен на секции, в которых находились контейнеры с пленкой, содержавшей секретную информацию. В случае необходимости курьер нажимал на кнопку в корпусе «дипломата», внутри его разливалась кислота, и в считанные секунды от пленки не оставалось и следа.

Традиционно курьеры, прибывавшие на Скандинавский полуостров, раз в две недели ехали поездом до Хельсинки, Осло или Копенгагена, потом пересаживались на самолет и летели в Рейкьявик, где КГБ и ГРУ в своих резидентурах обновляли оборудование, с помощью которого перехватывались радиосигналы с американской авиабазы, расположенной в Кевлавике. В первые два года пребывания в Дании я постоянно встречал таких курьеров, всегда имевших при себе громоздкий багаж, который оформлялся как дипломатический, и отправлял его по дальнейшему маршруту их следования. Через четыре дня они снова возвращались, но уже без багажа.

Большинство курьеров, крепких парней, были в прошлом профессиональными спортсменами из клуба «Динамо», которые в тридцатилетнем возрасте покинули большой спорт и поступили на службу. Для них работа курьера имела определенную привлекательность: они бесплатно разъезжали по свету, своих денег на питание не тратили и водили романы с сотрудницами посольств — там легко можно было найти какую-нибудь незамужнюю секретаршу, которая будет с нетерпением ждать твоего следующего приезда. Регулярно курсируя по восьми, а то и более странам, эти парни вели жизнь, похожую на странствия Одиссея, а послушать рассказы таких общительных и никогда не унывающих ребят всегда было интересно.