Умирающая покачала удивленно головой, да и задремала, совсем как здоровая, а родственники стали перешептываться:

— Она и не собирается умирать. Притворилась только, чтобы нас к себе созвать.

Однако к утру старуха все же умерла, а студенты, переночевав на сеновале, отправились дальше, сопровождаемые двумя собаками…

Псы словно знали, какой кому принадлежит: белый бежал возле Лаци, а черный послушно трусил следом за Пиштой.

До самого вечера брели семинаристы по неезженым дорогам, но ни собаки, ни бескрайняя алфельдская равнина не хотели отставать от них ни на шаг. Между тем Алфельд тогда еще не был нынешним океаном золотых колосьев, — гнилые болота далеко вокруг распространяли свое смрадное дыхание, камыши и трясины усеивали гигантскую степь, так что порой путникам приходилось давать по полверсты кругаля, чтобы обойти топкие места. Вдоль дорог нигде не белели, как теперь, приветливые хутора, и даже сумасшедшие ветряки не махали издали руками, зазывая к себе путника: «Сюда, сюда!»

Наконец, уже поздно вечером, подошли они к лесу.

Белый пес тотчас же побежал на охоту и вскоре вернулся со здоровенным зайцем в зубах.

— Ну, вот это собака! — воскликнул Пишта. — Теперь мы не пропадем с голоду. Зажарим зайца и съедим.

Они расположились под одним деревом, разложили костер, смастерили вертел, и немного погодя красное мясо освежеванного косого уже зашипело, поджариваясь на огне.

Подростки, устремив на зайца голодные взоры, с вожделением наблюдали за процессом жарения, а руки их были сложены, как будто они про себя молились:

— Огонек, огонек, поджарь нам поскорее зайчатинку!

Неожиданно за их спиной раздался густой баритон:

— Бог в помощь, ребята!

Семинаристы оглянулись: перед ними стоял рослый мужчина в одежде простолюдина.

— Бог в помощь! — приветливо отвечал Пишта.

— Что вы здесь делаете, хлопцы?

— Ужин готовим.

— Ага, зайца жарите? Где же вы его взяли?

— Собака поймала.

— Надеюсь, вы не собираетесь съесть его без меня?

Лаци улыбнулся.

— Верно, собирались. Потому что мы уже целый день ничего не ели.

— Тогда вам еще денек потерпеть можно. А я вот уже два дня без еды.

— Бог с вами, получите и вы третью часть зайца!

— Не так, сынок, не так делишь! Сколько вам обоим вместе лет?

— Брат мой на полтора года старше меня, а мне девятнадцатый пошел.

— Юнцы! Я в два раза старше каждого из вас. Значит, мне полагается в два раза больше мяса.

— Верно, но вы забыли о собаках. Им ведь тоже есть надо.

— Собакам и костей довольно, если говорить по справедливости…

— Если говорить по справедливости, собаке надо бы отдать всего зайца, потому что это она его поймала, — возразил Пишта.

— Ну, тогда забудем справедливость, — продолжал шутить незнакомец, — а договоримся по-дружески. Мне не надо никакой доли, но каждый из вас даст мне половину своей.

Юноши согласились. Пришелец уселся рядом с ними к огню, и они с аппетитом уничтожили бренные останки зайчишки. За ужином незнакомец спросил братьев: куда они идут и зачем?

— Мы удачи ищем.

— Эх, все-то ее ищут, да только мало кто находит. Удача повсюду, а это значит — нигде не задерживается она подолгу. Удача, ребятишки, такая озорница, что не стоит за ней блуждать по свету. Она и сама, коли захочет, к вам придет. А не захочет, не догоните вы ее, хотя бы и следом за ней бежали. Однако, я вижу, добрые вы ребята! Возьмите и меня с собой странствовать. Зовут меня Яношем Рожомаком. Вот увидите, пригожусь вам и я.

— А куда вы путь держите, дяденька?

— В Вену.

— Уж не к королю ли? — перебил его Пишта.

— Гм. Может статься, и к королю.

— Тогда мы с радостью пойдем вместе с вами. Ведь мы тоже хотим к королю попасть.

— Избегайте королей, детки мои, — насупив брови, предостерег ребят Рожомак. — Чего вам от короля нужно? Короли привыкли больше брать у людей, чем давать им.

— Мы хотим стать дворянами. А нам сказали, что только король может пожаловать человеку дворянство.

Путник рассмеялся.

— Вы что ж думаете, в Вене дворянство так же запросто раздают, как в Дебрецене колбасу? Для этого надо большие дела совершать.

— Ну так что ж? Мы совершим! — запальчиво воскликнул Пишта.

Старый шутник от смеха даже за живот схватился.

— Ох и чудак же ты, сынок! Вот было бы хорошо, если бы бедняков допускали туда, где большие дела вершатся.

За такими разговорами они примостились под деревом и проспали до рассвета. А поутру, уже втроем, они снова отправились в путь.

По дороге Янош Рожомак сказал двум братьям:

— Дам я вам, ребята, хороший совет. Поделите-ка вы между собою белый свет.