– - Отваришь генерал, это же спецкомандировка по линии ГРУ! После неё при вовзвращение на службу положено повышение в звании через две ступени. Он может вернуться даже генерал-майором!

– - Если жив останется... Прошлый набор вернулся грузом 200.

Генерал снял фуражку, вытер платочком лысый лоб и ещё что-то очень долго и строго выговаривал офицерам. Потом уставился на старлея:

– - Приведёте себя в порядок и явитесь по инстанции за взысканием.

– - Так точно, товарищ полковник!

– - А-а-а, ещё и полковник...
– Генерал махнул рукой и решительной зашагал по плацу к штабу части. Подполковник и остальные офицеры еле поспевали за ним.

Неизвестно, за какую сумму, по мысли генерала, старлей-разгильдяй смог бы продать родину, но вскоре после вывода советских войск из Германии у этого генерала в Швейцарии обозначилась симпатичная такая гостиница с женской прислугой и изрядная должность во влиятельном частном информационно-аналитическом, а проще говоря - разведывательном агентстве.

* * *

Чай в дежурке сладко пах разваренной заваркой - заваривали не первый раз.

– - Старшего лейтенанта генерал тычет носом в чей-то немытый котелок, и ничего не случилось, товарищ замквомвзвода?

– - Молодой заборзел - не помыл мой котелок. Я уже пистон вставил, чтоб стариков и командиров уважал.

– - Вы старик, сержант Сидоренко?

– - Старослужащий.

– - Старик, спрашиваю?

– - Пусть с моё послужит.

– - Я с твоего уже десять раз отслужил. Ты мне котелок на дежурстве моешь?

– - Не обязан и не буду.

– - Гордый?

– - А что такого? Ни перед кем не прогибался.

– - Мне за тебя перед генералом прогибаться?

– - Кто как сумеет себя поставить. Я - сумею!

– - Тогда не обижайся!
– Старлей с разворота, как бы играючи, двинул старшего сержанта в челюсть. Тот отлетел в угол.
– Можешь на меня жаловаться следователю военной прокуратуры, сержант Сидоренко. Меня уже тут не будет.

Его замкомвзвода быстро вскочил на ноги, но из безопасного угла не выходил.

– - Так вот, гвардии старший сержант Сидоренко, -- он отхлебнул из алюминиевой кружки, чаинки налипли на верхней губе.
– Я сейчас иду в штаб за получением очередного взыскания. Ты остаёшься на ночь за командира третьего взвода. После отбоя самолично проверю сапоги у личного состава . Хоть одной набойки недосчитаюсь, пошлю тебя с молотком и сапожными гвоздями в бытовку.

– - Лично у меня каблуки подбиты.

– - "Молодой" подбил?

– - Ага...

– - Как отвечают командиру роты, гвардии старший сержант Сидоренко!

– - Так точно, салабон подбил.

– - А ну-ка, салабон, слей-ка мне на руки над ведром... Вы все ровесники, под одну гребёнку стрижены, под одну мерку обшиты, из одного котла кормлены. Неужели нельзя без дедовщины?

– - Везде так, не все люди равны. есть высшие расы, есть унтерменши. Есть те, кто других ест, есть те, которых едят, товарищ старший лейтенанта. Кто-то сверху сидит и погоняет, кто-то кого-то на горбу тащит и за двоих горбится. Иначе не интересно по жизни получается.

– - Разговорчики! Подай мне полотенце, представитель высшей расы. Спасибо.

Он с опаскою смотрел, как уши сержанта наливаются пунцовым цветом, а на щеках расцветают пятна румянца. Как медкомиссия просмотрела явную психопатологию. А может, эта национальное?

– - Сидоренко, ты курд или армянин по папе? Больно уж ты курчавый да смуглый.

– -- Русский я по маме. А папы своего не знал. Мама залетела мной в командировке в Узбекистане.

– - А что у тебя с глазами?

Зрачки разгневанного сержанте из круглых преобразились в квадратные, а по мере разрастания и слияния пятен румянца на смуглых щеках преображались в вытянутый ромб. Он смущённо или испуганно прикрывал их ладонью, будто бы от солнца.

– - Сходи сегодня в медсанчасть и поверь зрение.

– - Медкомиссия признала меня годным к строевой без ограничений.

– - Понятно таких коней германских в подводники, танкисты стрелки-радисты не берут по росту. Но почему тебя с такими физическими данными не направили в ВДВ? У нас ведь в ракетчиках и задохлики, и очкарики служат.