11 июля. Среда

Я проснулся в 6 часов утра и решил поразмышлять о нашем московском обществе.

Моё отношение к обществу

В марте, когда сформировалось общество я был в стороне от него. Оно служило мне 8 марта поводом для прекращения хронической апатии, которая была у меня в то время. Мила говорила мне, что совершенно не ожидала увидеть меня в нём 8 марта. Сама (как думал я тогда, и в чём сомневаюсь сейчас) она тоже приехала на встречу у памятника Маяковскому совершенно случайно. В то время из разговора Милы я понял, что по образу мыслей она не похожа из девчонок из КR. Тогда не относясь к нему, я даже старался презирать его, главным образом потому, что в нём я был очень стеснён, как Пьер, попав в Петербургское высшее общество. После этого я считал, что с этим обществом я нахожусь по разные стороны улицы. Шло время. Я стал чаще появляться в обществе. И вот, наконец настал вечер у Милы перед экзаменами. Тогда моё отношение к обществу покачнулось (это я понял потом). Единственной причиной была Мила, которая нашла защиту от меня и от своей печали в этой компании. Что же произошло? Общество - это союз нескольких людей. Союз. К нему вполне может принадлежать человек со взглядами, расходящимися со взглядами общества. На эту мысль меня навёл Андрей Болконский, появившийся в Петербургском обществе. Мила, которая вошла в общество девчонок. О Миле, я думаю можно сказать следующее. Она войдя в компанию, изменила свой образ мыслей ( или повернула его в их сторону, если он закреплён шарнирно). Он был у неё всегда, но скорее всего раньше не пробуждал то стремление к развлечениям в обществе. Им нужен был только толчок. Толчок был и прежней Милы не стало, и никогда не станет больше, как не будет больше на сыере шарика, который с неё скатился. Я не могу в своём воображении представить Милу вне общества. Может быть это даже очень хорошо и для меня и конечно для неё. Теперь когда она уже им полностью переделана (== для неё); испорчена (== для меня)

А я, как я буду себя вести? Постараюсь ни под кого не подделываться. Вести себя согласно со своими мыслями. Не обращаться к Миле лучше, чем к другим (возможно 10% вначале это будет трудно). Согласно со словами Нейстат: "Если он будет так себя вести и впредь, то...", не вести себя буйно и не сидеть смотря в пол. Теперь, когда я уже ничего для Милы и ждать от неё мне нечего, у меня нет никаких для этого причин. Постараюсь войти в контакт с Панфиловым, он умный человек. Я люблю умных. Он никогда не станет моим другом, но иметь его расположение, не смотря на его характер, которого я ещё не знаю, мне необходимо, если я хочу снова быть в обществе.

Я вышел на балкон. Меня позвал дедушка. Он рассказал мне, что завтра мы можем на автобусе поехать в Закубежье, село в 40-ка километрах отсюда. По его словам, там было озеро, где водится белый карась. Он предложил встать в 3 часа утра. В 4.32 был автобус на Деулинском переезде до Закубежье. Через час мы выходим прямо к озеру. Я с радостью согласился. Мы поедем на весь день в совершенно неизвестные места. Разве это не романтично? Выйти из дома в 3.30, а приехать домой в 24.00? Дед сказал, что постарается соблазнить его знакомого поехать с нами. У знакомого была лодка и я мог бы с неё ловить. Сегодня мы будем готовиться к завтрашнему дню. Мама позвала меня в магазин. Когда мы пришли в магазин, он был закрыт. Рядом, из сарая шла большая и длинная очередь. Возле небольшого озерца, напротив магазина, сидели люди и терпеливо ждали. Причиной того, что магазин был закрыт было отсутствие продавщицы. Она со своей коллегой продавали молоко. Нам делать было больше нечего и мы пошли домой. Вдруг у меня блеснула мысль. Нужно поехать в Загорск! Я сказал об этом маме, прося деньги и сумку. Она ничего не хотела слышать. Но идея уже захватила меня. С криком "Хорошо, я поеду просто так", я устремился в Загорск. Доехал я быстро, за 15-20 минут. Сразу бросилась в глаза отличительная черта подмосковного города, сильно отличавшая его от центральных частей Дмитрова. На окраинах новые кирпичные и блочные дома были в сильном контрасте со старыми, деревянными, полуразвалившимися хатами. В середине же преобладали двухэтажные кирпичные дома и деревянные домики, которые по-моему напоминали сараи. Пошёл дождь. Я намок. Ехал я быстро и дождь просто хлестал мне в лицо. Когда я приехал на станцию, дождь кончился. Кругом меня были Загорчане. Совсем разные и в то же время одинаковые. На их лицах в основном отражались их каждодневные трудовые заботы. Они грубы и некультурны. Так мне кажется. Потом я подъехал к самому сердцу Загорска - Троице-Сергиевой лавре. Это старинное сооружение, центр Загорска, поблескивая золотыми куполами стоит на самой высокой части города и поэтому видно со всех сторон. Я раньше был внутри. Я был даже в некоторых соборах во время богослужения. Меня всегда поражали покорность и смирение людей молящихся в этих церквях. Они покупают дико дорогие свечи, чтобы поставит их какому-нибудь "Сергию-угоднику". Я хочу рассказать о том, что было сегодня. Перед лаврой я увидел множество людей (непустое). Они были все очень разные. Вот стоит несколько "юродивых" или "божьих людей", нашедших приют в лавре. Бородатый маленький старикашка, рот которого был вытянут в какой-то зловещей улыбке и с неимоверно длинными руками. Слепая девушка с грязными, свисающими как лохмотья волосами. Её лицо выражало какое-то презрение ко всему миру. Оно как будто говорило "Что вы бежите туда, сюда? Всё это суета. Они и смогла понять главную истину". Рядом, на тележке ехал безногий калека. Ноги были отрезаны немного повыше живота, а сам человек был прикреплен к тележке на колёсиках, как видно прочно. Он отталкивался двумя палочками и так передвигался. Когда я шёл с велосипедом он проехал в 2-х метрах от меня. Я заметил, что он был меньше велосипеда. У входа в лавру стояло несколько нищих и просило милостыню. Среди них я заметил карлика, ростом с мой велосипед. У него была неимоверно большая голова с большими круглыми глазами и большим ртом. Мне стало его жаль. Его жизнь - это милостыня, унижение перед людьми. Унижение ради жизни. Передо мной было несколько групп туристов. Они были веселы и рассказывали друг другу видимо о своих впечатлениях о просмотре лавры. Я заметил группу иностранцев. Прислушавшись, я понял, что они говорят на английском языке. На меня сразу пахнуло чем-то родным. То ли цивилизация, то ли воспоминания о Москве. Они громко говорили иногда кидая презренные иногда восторженные взгляды на загорчан и загорчанок. Я поехал домой. По дороге встретил группу интеллигентов, в очках, с "дипломатами" в строгих чёрных костюмах. Я понял - это священники. Загорск - центр религии в Советском Союзе. Здесь находится главная духовная семинария, в которую просто невозможно попасть из-за дикого конкурса. Я ехал через кладбище и "Гражданский посёлок". Наехал на стадо коров. Проехал, чуть не задавив одну, которая сердито замычала и повернула ко мне голову. Снова пошёл сильный дождь. То, что я писал утром показалось таким далёким и ненужным, что я был рад написав всё это, так как соответствующее настроение куда-то ушло. Ехав по полю, я заметил какого-то зверя, бежавшего в лес. Наверное это был волк. У нас их много. Я выехал на вершину холма, с которого открывается вид на наши дачи. Вдали, колхозники убирали сено. Таким скучным и неинтересным показался мне их труд, что я подумал лучше пулю в лоб чем хотя бы год так работать. Я спустился к прудам. Увидел два шалаша из толстых сучьев обложенный вокруг сеном. Как уютно здесь подумал я. Почему то вспомнил Милу, когда провожал её до станции Краснопресненская из школы в середине апреля. Тогда у меня мелькнула мысль о шалаше. По дороге встретив колхозников, которые уступили мне дорогу и даже разгребли сено, я наконец приехал домой. Я совершенно не устал. Поговорив с мамой, я полез на чердак и стал писать воспоминания о своей поездке в Загорск. Потом я читал "Войну и мир", после этого дедушка позвал меня делать верши. После небольшого разговора с ним, я выяснил, что он раздумал ехать в Закубежье на автобусе. И сказал, что мы поедем туда, когда наш сосед починит свою "Победу". Я честно говоря ожидал этого. Новый план был следующим: мы сегодня вечером идём ставим на ночь верши. Утром, в 3 часа приходим снова и ловим до 12-и. Для подготовки к этому походу, я стал чинить верши. В них было много старых дыр, прогрызенных ондатрами и крысами, которые в большом количестве водятся на озере. Закончив, я поехал в магазин, где мама меня уже ждала с покупками. После моего приезда домой мы с дедушкой накопали в навозной куче червей и собравшись пошли на болото. До болота идти 20 минут. Но какие это двадцать минут, когда у тебя в неудобнейшем положении 3 верша. Они цепляются на ноги, за пуговицы на рубашке, мешают идти.

После таскания вершей в таком положении не разжимаются. С нами пошла моя мама. Она помогла нам довольно много. С самого начала дедушка не лодке отвёз меня на Бобриный остров. Я сразу же начал ловить. Я вытаскивал рыбу одну за одной. Не успевал я бросить крючок, как уже чувствовал, что рыба уже сидит.

Темнело. Небо, покрытое тучами становилось чёрным. Вдали блестели молнии, чёрный лес молчаливо и задумчиво смотрел в чёрную воду. Вскоре мы кончили ловить и пошли домой. Я оторвался от дедушки вперёд, для того, чтобы одному войти в ночной лес. Было тихо. Мне было несколько не страшно. Я жалел об этом. Нечего было преодолевать. Я посмотрел по сторонам и на одном кусте увидел синий огонёк. Это был светлячок. Я взял его, чтобы показать Анютке. По дороге домой я нашёл ещё две штуки. Мне встретилась группа девочек и мальчиков с 10-й улицы. Компания моего возраста. Они с наслаждением (это удивило меня) смотрели на этих маленьких живых фонариков. Мы пришли домой. Анютка была в восторге. Дедушка дал ей в руки большого (матёрого, как мы называем) бычка и Анютка вскрикнула и стала издавать от удовольствия непонятные звуки Уу-у-у-у О-о-а-а-а, с хриплым, только ей свойственным акцентом. Я залез на чердак и стал размышлять о завтрашнем дне, о том что такое счастье и от чего оно зависит. Я быстро заснул. Перед сном строго сказал себе: "Завтра я должен и обязан проснуться в 2 часа утра. Завтра предстоит сложный и тяжёлый для меня день".

12 июля. Четверг

Проснулся сам в 2 часа, но решил, что поспать ещё немного не помешает. В 3 часа меня разбудил дедушка. Я сразу, как обычно в такой ситуации встал и начал одеваться. Было ещё темно. Небо было покрыто облаками. Было очень жарко - меня даже не бросило в дрожь. На улице было 20R. Мы тихо собрались и пошли на Торфяное болото.

Болото (или озеро) называется так уже давно. Лет 25 назад здесь добывали торф. Образовался большой котлован. Торф добывать перестали, а озеро осталось. Раньше на нём было мало растительности. Края были ровными, дно глубокое. Потом озеро потихоньку зарастало в неглубоких местах и в некоторых местах начались образоваться топи. В это время началось заселение дач. В озеро был выпушен карась. Он размножался и сюда приезжали люди из самых различных мест. Озеро потихоньку зарастало. Образовывались так называемые плавучие острова: это такие куски смеси "земля-трава" на которых растёт разная растительность. Эти острова плавают по всему озеру. Первый и единственный на сегодняшний день абсолютно твёрдый остров - это Бобриный. Плотностью острова мы обязаны бобрам, которые раньше строили там свой дом. Сейчас бобров уже нет. Их всех перебили и переловили. От домика остались жалкая куча мелких деревяшек, на которых растёт берёза. Есть ещё плотные, но не такие острова. Мои первые впечатления от озера относятся ко времени, когда мне было 3-4 года. Тогда озеро для меня было чем-то большим и недоступным. Я смутно помню камыши, папу и дедушку, ловящих рыбу. Однажды, когда мне было лет 6 я пошёл со взрослыми на озеро. Я отчётливо помню некоторый картины, которые особенно резко запечатлелись в моей памяти. Край озера, покрытый зеленью. Какие-то ямы, наполненные водой. Несколько палаток, картофельное поле. Пойти на озеро для меня представлялось тогда огромным счастьем. Когда мне было 7 лет, я уезжая с дачи напоследок пошёл с мамой к озеру. У выхода к нему я обогнал маму и выскочил первый.

Как наяву стоит передо мной сейчас гладь озера. Тогда оно было очень большое. Уже недавно, года 4, 5 назад я ловил на озере с моим дядей Славой. 3 года назад, я оставался с дедушкой, дядей Славой и мамой в палатке на ночь. Это было золотое время. Мы ловили до позднего вечера. Потом пошёл сильный дождь. Мы пошли за дровами для костра. Шли по болоту. Один неверный шаг и кто-то из нас утонул. Становилось темно. Наконец толстые дрова найдены, но они слишком мокрые: костёр не разгорается. Тогда мы с дядей Славой идём в самую чащу леса. Уже так темно, что мне не страшно. Мы рубим сухие еловые ветки. И вот мы снова у костра. Чиркает спичка и через несколько минут, костёр ярко вспыхнул и осветил всё вокруг. У меня появилась идея испечь картошки. Вырвал пару кустов с колхозного поля и вот у меня уже целый пакет картошки. Этот день был самым романтичным днём в моей жизни. Два и год назад я очень часто ездил на озеро. Все мои наблюдения к одному плачевному выводу: озеро постепенно умирает. Теперь уже осталось немного мест, где сразу можно подойти к нему с берега. Теперь нужно продираться через тонкое, иногда даже непроходимое болото. Большая часть того, что было чистой водой 5 лет назад теперь покрыто зеленью. Очень мало осталось глубоких мест. Дно болота покрывает увеличивающийся год от года слой растительности и растительных остатков. Жаль озеро! Сейчас ещё можно на нём ловить, но я боюсь, что через 5 лет (хотя бояться мне нечего. Я думаю, что сегодня я ловил на нём возможно в последний раз) ловить на нём уже не будет представляться возможным.

Мою ловлю можно разбить на три равных этапа. Вначале я любовался природой, потом действительно ловил, а под конец мне уже хотелось только спать и я уже ничего делать не мог. Несколько слов о Бобрином острове. Он разделён на две равные части. Первая, абсолютно твёрдая, по которой можно ходить, как по земле. Длиной в 4 метра. Шириной в 2 метра. По краям растут берёзы и кустарник. Вторая часть тонкая. На ней находится уже опасно. Нужно держаться вблизи берёз, чтобы не утонуть. Не соблюдая осторожности, я в начале два раза чуть не провалился в воду.

Итак, я оказался на островке. Небо было покрыто тучами, шёл тихий дождик. Ловить не хотелось. Хотелось сидеть и смотреть вверх. Дождь перестал. Стало ясно. Я весь был во власти природы. Со всех сторон до меня доносились иногда странные и непонятные звуки. То плеснёт рыба, на середине озера, то проплывает тихо побулькивая водяная крыса или ондатра. С громким хлюпаньем прыгнет в воду лягушка. Громко и резко закричит сорока или ворона. Крякнет утка в камышах. Из леса слышны крики разных птиц. Хотя многие птицы уже не поют, но всё же выбор голосов очень разнообразен. Теперь я знал точно. Я к Миле в "Берёзку" еду обязательно. 22 июля. Об этом не может быть сомнений. Мир так прекрасен. Зачем делать себе больно? Потихоньку я начинал ловить. Рыба клевала, как вчера. Однажды я закинул удочку в одну дырочку близко от берега. Чувствую в руке, что кто-то тихонько берёт червя. Я жду немного, резко подсекаю и ... моё удилище изгибается. Я тащу что-то тяжёлое как бревно и пытающееся от меня увильнуть. "Матёрый" - блеснуло у меня в голове. Да, это было так. Здоровый, грамм на 700, королевский бычок, весь чёрный, как уголь упал к моим ногам. Такое бывает редко. Мой рыбацкий азарт увеличивается. Я не горд тем, что изловил матёрого. Раньше для меня это было бы большим счастьем, я сейчас я отношусь к этому немного больше, чем равнодушно. Я ловлю второго, поменьше. Я ловил довольно долго и наконец мне это страшно надоело. Я забросил удочку и сел под берёзу. Мне было радостно. Вслушиваясь в разные шумы вокруг меня, я думал о предстоящей встрече с Милой. Ища её я буду говорить, что ехал по срочному комсомольскому делу, что я из Фрунзенского РКШ. Интересно, какие у неё станут глаза? Сидя на острове, я был уверен, что добрые и полные внимания ко мне. За мной приехал дедушка. Как он был неприятен в этот момент! Старый дед, ворчун. Скупой и жадный. Завистливый. Особенно это было заметно на фоне природы. Я успел вырезать на двух берёзах следующие слова: "Мила Хвалибова. Я не забуду тебя никогда" "Никогда" было написано большими буквами. Вот я на берегу. Стояла страшная жара. Я снял куртку и лёг отдохнуть Верши сушились рядом. Дедушка мыл лодку и постоянно ворчал. У меня было желание плюнуть и сказать что больше на рыбалку я не пойду. И вот мы собрались домой. Сквозь дымку светило Солнце. Стало нестерпимо жарко. 6 вершей, ещё не высохших дико давили мне не плечо. Мне пришлось одеть куртку, потому что её не в чём было нести. Мне было очень жарко. Вся моя одежда (наверное даже куртка) пропитались потом. Всё лицо моё было мокро. Пот со лба катился мне в глаза, капал с носа на землю. Я был полон сил, но эта жара изнуряла меня.