На танковой палубе большого десантного корабля "Цезарь Куников" проекта 775 невозможно было докричаться до того, кто находился на расстоянии вытянутой руки, даже если орать, разрывая связки. Рев десятков мощных моторов метался под высокими сводами отсека, отскакивая от переборок, сливаясь с могучим рокотом судовых дизелей, доносившимся из трюма, усиливаясь стократно, проникая под броню боевых машин, тесно выстроившихся в погруженном в полумрак отсеке, борт к борту. Командир батальона морской пехоты Черноморского флота майор Владимир Иволгин, сжавшись на сидении бронетранспортера, трясся мелкой дрожью от нетерпения, и точно так же дрожали от возбуждения сидевшие позади него плечо к плечу в сумраке десантного отсека увешанные оружием с головы до ног бойцы. И вот, наконец, в наушниках шлемофона раздалось долгожданное:

– - Пошел!

Разошлись в стороны огромные створки носовых ворот, и широкая панель десантной аппарели опустилась в хлынувшие в отсек волны. Комбат толкнул сжатым кулаком в плечо механика-водителя, прокричав ему в ухо:

– - Вперед!!!

Дизель взвыл на два тона выше, и тринадцатитонная боевая машина рванулась вперед, оглушительно грохоча рубчатыми колесами по палубному настилу. Заостренный нос БТР вспорол воду, и палуба вдруг провалилась куда-то вниз, а корпус машины со всех сторон уже лизали волны, перехлестывавшие через него, заливая брызгами приборы наблюдения. Но стальная глыба бронетранспортера, вместо того, чтобы уйти камнем ко дну, осталась на плаву. В корме взревели водометы, и машина, рассекая волны, оставляя за собой широкую полосу кильватерного следа, бодро двинулась вперед, к видневшемуся сквозь дымку тумана километрах в трех берегу. А за ней десантный корабль покидали, один за другим, остальные БТР, самоходные орудия, плавающие тягачи, устремляясь к суше с той скоростью, на какую только были способны.

Палуба оставшегося позади десантного корабля вдруг озарилась пульсирующим светом, и над водой огненными стрелами с воем промчались реактивные снаряды, распускаясь на берегу диковинными пламенными цветами. Тридцать неуправляемых ракет были выпущены залпом из реактивной установки А-215 "Град-М", наиболее мощного средства огневой поддержки. Прокатившийся по берегу вал огня и стали поглотил расставленные между дюн танки и артиллерийские орудия, смел проволочные заграждения, расчищая путь десанту.

Все то время, что БТР продвигался к суше, качаясь на волнах, майор Иволгин беззвучно шептал слова молитвы, выученной когда-то, далеко отсюда, в диких и опасных горах Кавказа. И еще сжимал цевье упертого прикладом в пол автомата, стиснутого коленями. Лишь эти две вещи всегда помогали ему остаться в живых, и теперь надежда была только на искреннюю веру и надежное, проверенное много раз оружие. Но вот, наконец, колеса БТР заскребли по песку и гальке, и бронемашина вырвалась из водной стихии, карабкаясь вверх по крутому пляжу, изрытому свежими воронками от взрывов.

– - Десант, на выход!
– приказал, срываясь с места, офицер, и первым шагнул к люку, решительным рывком откидывая в сторону тяжелую створку, способную остановить пулю из снайперской винтовки.
– Занять оборону!

Морские пехотинцы на ходу выпрыгивали из бронемашин, едва успевших выбраться из воды. Бойцы падали на мокрый песок, на камни, пытаясь отыскать себе хоть какое-то укрытие и направляя стволы автоматов и пулеметов, раструбы реактивных огнеметов и РПГ в ту сторону, откуда в любой миг мог появиться противник, чтобы сейчас, когда десант, находящийся на границе двух сред, более всего уязвим, сбросить непрошеных гостей обратно в воду. Майор Иволгин тоже залег за выщербленным осколками валуном, вжав в плечо приклад АК-74 и поводя стволом из стороны в сторону. Рядом с ним плюхнулся на камни радист, а вокруг расположились остальные бойцы отделения. И только саперы, словно смеясь над опасностью, шли вперед, прощупывая буквально каждый клочок земли, которая могла таить в себе минную смерть, невидимую, и оттого более опасную.

Мимо медленно проползали массивные БТР, чьи стрелки, словно приросшие намертво к прицелам, были готовы подавить любой намек на сопротивление огнем мощных башенных КПВТ, перед пулями которых могла устоять лишь танковая броня и ничто иное. Плацдарм, сперва крохотный, с каждой секундой расширялся по фронту и вглубь, и с каждым пройденным метром шансы десанта уже не просто на выживание, но и на победу, возрастали многократно. За спинами вжимавшихся в мокрые от морских брызг камни морских пехотинцев уже ткнулся носом в берег десантный корабль, и из его трюма по опущенной на песок аппарели хлынули потоком грузовики, а следом, грозно лязгнув траками, выкатились поводящие башнями танки Т-72, под гусеницами которых жалобно заскрипела галька.

С металлическим стрекотом над головами десантников пролетел вертолет, и Иволгин, не сразу расслышавший за ревом двигателей звук его турбин, проводил геликоптер пристальным взглядом. Молотя воздух винтами, Ка-27, жужжа сердитым стальным шмелем, сделал несколько кругов над заполненным техникой и людьми пляжем, опустившись на вершину ближней дюны.

– - Отбой, бойцы, - зычно гаркнул комбат, поднимаясь на ноги и отряхивая камуфляж от налипшего песка.
– Всем подразделениям вернуться на корабль!

Радист, тенью сопровождавший майора повсюду, затараторил в микрофон, передавая новый приказ рассредоточившимся по берегу морпехам. А сам офицер двинулся вверх по склону, навстречу выбравшемуся из вертолета человеку в черном флотском реглане. Примерно с середины пути Иволгин, обернувшись, окинул взглядом панораму Темрюкского залива, который его батальон уже четвертый раз использовал в качестве полигона.

Их учения с каждым разом становились все более напряженными, граничащими с неоправданным риском. Морские пехотинцы по неделе к ряду не покидали борт десантного корабля, бороздившего воды Азовского моря. Высадка следовала за высадкой, каждый раз на разных участках побережья. А кроме этого каждый день - стрельбы и марш-броски по тридцать-сорок верст в полной выкладке, изматывающие людей до предела. Но никто не роптал. Ни один морпех, включая и самого командира, отчего-то не решался говорить об этом вслух, но каждый сознавал, к чему их готовят, веря, что рано или поздно их нога ступит на сумрачные берега Камчатки. Солдаты, надевшие черные береты, мечтали об этом втайне, нетерпеливо ожидая приказа, который бросит их в бой, пусть для кого-то и последний.