Среди знакомых он даже приобрел некоторую известность. У кого бы что ни поломалось, ни попортилось, каждый шел к нему с просьбой помочь беде… И вот он сначала примется внимательно рассматривать поломанную вещь со всех сторон, а потом объявлял, можно ли починить эту вещь, или нет. А если уже Миша уверял, что ее никак нельзя починить, значит, уж действительно ничего нельзя было сделать.

Когда Миша был совсем маленький, Мария Ивановна, когда ей приходилось уходить на работу, оставляла его одного, и была совершенно покойна, что Миша не выкинет никакой глупой шалости, и только заботилась о том, чтобы приготовить для него покушать.

Однажды она случайно вернулась домой раньше обыкновенного, но Миши не было дома, а весь приготовленный для него обед стоял на столе нетронутым.

— Господи, помилуй! Где он? Что с ним случилось! — воскликнула Мария Ивановна, всплеснув руками и, позабыв о собственной усталости, как безумная выбежала на лестницу спросить соседей, не видал ли кто ее мальчика?

— Он скоро вернется, — спокойно отвечала ей жена башмачника, жившего на одной площадке с нею.

— Вы знаете, куда он ушел?

— Нет.

— Так почему же вы думаете, что он скоро воротится?

— Потому, что он каждый день уходит из дому в это время; иногда раньше, иногда позднее, но возвращается всегда в одни часы.

— Что вы говорите? Неужели! Где же он бывает?

— А вы разве этого не знали?

Мария Николаевна отрицательно покачала головой.

— Ну вот, — значит, я выдала его секрет; пожалуй, Миша на меня за это рассердится.

— Не думаю, — продолжала Мария Ивановна, улыбаясь, — я уверена, что Миша никогда не сделает ничего дурного, да вот, кажется, я как раз слышу его голос на лестнице.

И, отворив дверь, она действительно увидала своего дорогого, маленького Мишуту.

— Мамочка, ты уже дома? Что так рано? — спросил он Марию Ивановну.

— Так пришлось, Миша, раньше справилась с работой, а где же ты был и почему ничего не кушал? Твой обед стоит нетронутым.

— Я почти каждый день ухожу без тебя, только большей частью после обеда.

— Но куда же, Миша, ты уходишь и зачем?

— Хожу к знакомым столярам, плотникам.

Мария Ивановна с изумлением посмотрела на мальчика.

— Зачем?

— Чтобы присмотреться, как они работают, и самому научиться так же работать; пойдем, я покажу тебе, какие интересные штучки из дерева они мне надарили.

Взяв за руку мать, он ввел ее в комнату и, вынув из стоявшей за кроватью корзины множество деревянных обрезков различной величины и формы, с сияющей от восторга физиономией высыпал все перед нею.

— А вот тут, мамочка, лежат у меня начатые самим работы из дерева, — добавил он, достав оттуда же другую корзинку, наполненную различными дощечками и чурками, — это будет игрушечный шкаф, игрушечный столик, а это — колясочка. Сегодня я целый день сидел у столяра Максима, все смотрел, как он вытачивает фигурки из дерева… Скоро я и сам буду такие же вытачивать…

— И ты до сих пор не обедал? — перебила Мария Ивановна.

— Максим угостил меня похлебкой и гречневой кашей, я совершенно сыт…

Подобные визиты к различным мастеровым стали излюбленным занятием Миши, он ко всему присматривался, все изучал, обо всем расспрашивал, и в конце-концов научился мастерить все, что только ему хотелось, или что ему заказывали.

Мария Ивановна не могла нарадоваться на своего сынишку, и в свободное от работы время любила рассматривать его произведения. Чего-чего только у него не было! И игрушечная кузница, устроенная в старом сигарном ящике, и целый ряд домиков из пустых спичечных коробок, которые он ставил на дощечки, склеивал, прорезал перочинным ножом двери, окна, приделывал балконы, крышу, трубы, а на одном из таких домиков даже пристроил флаг, так как этот домик предназначался для богатого графа, вырезанного из бумаги и разрисованного разноцветными карандашами. Графа он прилепил к балкону и перед ним поставил маленький бумажный столик.

Чем старше становился Миша, тем замысловатее становились и его работы; один раз ему удалось каким-то способом раздобыть старый, поломанный велосипед, в сущности никуда уже негодный, — и что же? потрудившись над ним, положим, около трех месяцев, он все-таки исправил его настолько, что можно было на нем кататься; все эти работы не мешали ему заниматься и уроками, когда он подрос настолько, что мать отдала его сначала в городскую школу, а потом в гимназию, где он скоро сделался общим любимцем не только товарищей, но и учителей.

Присев к обеденному столу, мать и сын несколько времени кушали молча; Мария Ивановна искоса поглядывала на возвращенную ей из магазина работу и, видимо, казалась опечаленною. Миша это заметил.

— Мамочка, ты, кажется, огорчена тем, что мастер прислал назад работу? — заговорил, наконец, Миша, ласкаясь к матери.

— Конечно, это не может быть приятно, тем более, что это несправедливо; я давно уже заметила, что старший приказчик магазина ко мне придирается… Он хочет пристроить на мое место свою родственницу и употребляет все усилия к тому, чтобы вынудить хозяина отказать мне.