– Шалашов?- недовольно буркнул Петров, который как истинный военный не особенно жаловал особистов.
– Ладно, поем и зайду.

– Слушай, зайди сейчас - многозначительно произнес Красовский и несмотря на урчание в желудке, Петров не стал с ним спорить. За время пребывания в Париже он сошелся с начштабом и с полуслова понял всю недосказанность.

– Что случилось, Андрей Валентинович? Опять не ту француженку подвез - насупившись, спросил комдив особиста, который устроил целое расследование его отъезда из части с Констанцией.

– Да, нет, ничего особенного не случилось. Просто поговорить хотел. Чаем угостишь?
– доверительно спросил подполковник. Высокий, широкоплечий коротко постриженный, он был больше похож на промысловика, чем на особиста. С первого взгляда было трудно поверить, что за плечами этого улыбчивого и слегка застенчивого человека были погони, засады, смертельные схватки с диверсантами, а также умелая работа по их перевербовке. Только небольшой прищур глаз, мог подсказать наблюдательному человеку о внешнем несоответствии с внутренним содержанием.

– Чаем? Можно и чаем - суховато бросил Петров. Разговор с Шалашовым явно не сулил полковнику большой радости.

– Ну и как тебе французы?
– спросил особист, дав полковнику умять половину тарелки риса и похрустеть луковицей. Утром члены парижской мэрии прислали Петрову приглашение, и полковник был вынужден поехать.

– А, полная с ними ерунда, - решительно заявил комдив, наслаждаясь божественным вкусом риса, - типичные пикейные жилеты. Достали своими расспросами как это японцы умудрились изготовить атомную бомбу. Ну не могли, они по их понятиям её сделать и всё тут. Мозги не те, образование не то и руки не из того места.

Полковник намазал пастой хлеб и принялся наслаждаться вкусом, не забывая поглядывать на собеседника, что мирно пившего чай в прикуску из граненого стакана.

– Да, Бриан - это голова. Бенеш тоже голова, а Чемберлен и Клемансо - две головы - блеснул познанием в литературе особист.

– Вот-вот. Эти господа все ещё не могут понять, почему немцы не стали штурмовать "линию Можино" в лоб, а двинулись в обход. Ведь должны были! Так и хоте поведать под большим секретом, что секретную технологию им с Фиджи завезли.

– Нет, лучше с Туамоту. Это их окончательно добьет. Представляю газетные заголовки "Дикие туземцы обладают знанием атомного оружия". Миллионные тиражи и все будут ждать продолжения - пошутил Шалашов.

Петров уголком рта усмехнулся над шуткой особиста и забросив последнюю ложку риса спросил.

– Все пишет? Никак не уймется?

– Конечно, пишет, куда ему деваться - подтвердил особист, - крепко ты его обидел.

– И что нового поручил тебе узнать член Военного совета, основываясь на сигналах товарища Правдюка.

– Выяснить, почему ты скрыл знание французского языка, не указав это в анкете.

– И только?
– полковник презрительно скривил губы.

– Как сказал товарищ Субботин этого вполне достаточно, чтобы отозвать тебя отсюда, а если подтвердиться факт морального разложения, то понизят до майора - доверительно сообщил Шалашов.

– Тогда лучше до капитана. Капитаном войну начал, капитаном и закончу - Петров налил в чашку заварку, добавил молока, плеснул кипятка и маленькими глотками стал смаковать чай без всякого сахара.

– Так как насчет французского?
– поинтересовался особист. Пройдя долгую дорогу войны, он видел в полковнике в первую очередь своего собрата фронтовика. Поэтому и затеял этот разговор, а не вызвал Петрова на допрос под протокол.

– Французский? Был грех, - признался полковник, - в тридцать шестом проходил ускоренный курс французского языка перед отправкой в Испанию. Ну а в анкете не указал, так как давал соответствующим органам подписку о неразглашении. Если кому надо, то пусть делают запрос, им подтвердят.

– Ясно. Попав к франкистам в плен, изображал бы вьетнамца, с сайгонским акцентом лепетал, "же не ву компрампа" и требовал бы французского консула - усмехнулся Шалашов.

– Все верно. Только в плен сдаваться я никогда не собирался. У меня всегда с собой на крайний случай "лимонка" была - полковник молвил это с таким достоинством, что у особиста не возникло ни малейшего сомнения в истинности его словах. Подобных случаев было сплошь и рядом.

– Значит, не повезло товарищу Правдюку в поисках святой истины - криво усмехнулся Шалашов, а затем, помолчав, добавил, - поберегся бы ты Георгий Владимирович со своей француженкой. Как боевой товарищ советую.