Я сопротивлялся, но мои умершие родичи увидели у меня способности медиума – человека, который может контактировать с духами. И во главе со старым шаманом начали вытаскивать мою Джула, то есть, душу, из тела. У меня начались видения. Я видел духов, видел предков, тонкий план прямо посередине дня, как галлюцинации, и у меня началась шаманская болезнь: я бредил, разговаривал с ними, они убеждали меня, чтобы я стал камом, так как они очень хотят помочь сородичам, но без шамана не могут это сделать. Я убегал в тайгу, часто сидел у аранкаса, где были останки предка-шамана у шаманского дерева, на котором висели его старые сломанные вещи: бубны, кямлы, костюмы.

Предок с духами-помощниками вынимали мою Джула из тела и учили жить в их мире. Я учился перемещаться в тонком теле по местности, общаться с духами. Старый кам учил меня как это делать. Затем я взял бубен и стал камлать, чтоб получить контроль над этими состояниями. Когда бубен в руках – я кам, а так я отключаюсь и просто живу, как обычный человек. Ко мне стали приходить за помощью, спрашивать, какая будет погода и где будет зверь для охоты – это важно для нашего племени, и предки мне все объясняли. Они там все знают – кого как лечить, например.

– Вы сами что-то делаете для помощи людям? – спросил Ян.

– Да, приходится. Вот недавно у Бии сын умер, и она сильно переживала, думала о нем. Ее Джула улетела в мир мертвых, она сидела потерянная, не реагировала ни на что. Я вылетел, вернул ее душу в тело, оборвал этот контакт с сыном, и ей стало лучше. Бывает, жертвы приношу. Тут недавно человек заболел, а болезнь – значит, злой дух им овладел. Я этого духа в оленя переселил и в тайгу отправил, чтобы его звери съели. Так человек выздоровел. Иногда, если тяжелая болезнь, сил у предков не хватает, то я забиваю оленя, они его кровью напитаются, к ним силы приходят, и они выгоняют злого духа из человека.

– А я думал, что причина болезни – бактерии.

Злой дух

– Вирусы – это физические тела злых духов, в них они живут, – ответил кам.

Ян посмотрел на его усталое лицо и понял, что надо возвращаться.

– Как ты думаешь, я мог бы стать шаманом? – спросил он у Сапфиры.

– Наверное, – она удивленно посмотрела на него.

– Может быть, в следующем воплощении, – задумчиво пробормотал Ян.

– Может быть, – откликнулась его любовь и странно посмотрела на него. Яну показалось, что в ее глазах стоит грусть.

Как-то раз, навестив деда, Ян обнаружил его в компании немца Ганса.

Его дедушка, фронтовик, прошедший всю войну до самого Берлина, дедушка, вся грудь которого была увешана орденами, которого чтили, как народного героя, сидел и мирно попивал чаек в компании молодого немца, которому на вид, так же, как деду было не более тридцати лет. Ян уже успел привыкнуть к мысли, что в этом мире все люди выглядят моложаво и свежо.

Ганс являл собой все самые лучшие качества немецкой стройзакалки. Он был высок, строен, светловолос. Высокий лоб, длинный нос, мужественный подбородок, целеустремленный взгляд голубых глаз – все в нем выдавало признаки принадлежности к той нации, которая в свое время хотела завоевать и подчинить себе весь мир. Его манеры и жесты были выдержанными и сосредоточенными.

Ганс был одет в немецкий серый шерстяной китель, телогрейку и высокие черные берцы. Рядом с ним, на стуле лежала его фуражка с блестящим черным козырьком и овальная зеленоватая фляга с водой. Там же лежал потертый кожаный планшет с секретными картами и документами. На столе стояли две кружки с чаем, рядом, в железной миске – сахарок. Попить вприкуску с чаем. В печурке гудел огонь, создавая ощущение временного военного уюта. Под его мирные завывания дед с Гансом попивали чаек.

– Сыграешь? – спросил его дед, протягивая ему губную гармошку.

Ганс взял этот не хитрый музыкальный инструмент, приложил к губам, и стал наигрывать бодрящую национальную мелодию.

– А! Вот и внучек пожаловал! – обратил свой взор к Яну дедушка. – Садись, дорогой, раз пришел. Знакомься: это Ганс. Мы, оказывается, с ним под Ленинградом бились. Ох, и отчаянные мы были тогда!

Ян сел на стул ближе к столу, взял алюминиевую кружку с чаем.

– А вот сахарок. Бери, угощайся. – указал дедушка на побитую металлическую миску.

Ян взял кусочек, положил его в рот и запил крепким солдатским чаем, который по вкусу скорее напоминал чифир. Он был горьким, и только сладкий вкус сахара перебивал эту горечь. Некоторое время Ян молчал, не зная, что сказать. Его сильно впечатлила перемена в поведении деда.

– О чем думаешь, внучек? Не стесняйся, скажи. Мы же знаем это.

– Дед, – сказал Ян, – ты же, я помню, на Земле ненавидел немцев! Ты же фронтовик, всю войну прошел! Что, тут твои взгляды изменились?

– Да, внучок, – ответил дед. – Мы тут долго беседовали с Гансом и поняли, как нас ввели в заблуждение, заставив воевать друг с другом. Ведь он тоже был на войне. Как учили ненавидеть, враждовать между собой эти демоны – Гитлер и Сталин. Нам, простым людям, на самом деле было бы лучше обойтись без войны, захвати хоть Гитлер Россию, хоть Сталин Германию.