— Девочки с изумлением смотрели на них. Теперь уже они не могли понять их разговора. А мальчик все рассказывал и рассказывал единственному человеку, кто понимал его. Арсен был на седьмом небе от счастья. Он слышал свою родную речь!, свой любимый Зангезур. Больше всех радовалась Анна, видя, как счастлив Арсен. Она стала накрывать на стол. Но Арсен сказал, что они только немного перекусят и пойдут в баню. — "Анэт",— так он называл свою жену,— "ты лучше приготовь нам все для бани. Подбери все, что возможно из одежды и белья для Вагаршака. А пообедаем мы вернувшись".

Баня

— Арсен и Вагаршак с узелками в руках шли в баню. Они вышли на Пушкинскую улицу на Эриванской площади, затем через Армянский базар[4] — так назывался тогда этот район, спустились к Майдану — в царство знаменитых тифлисских бань. Теперь настал черед Арсена рассказывать и знакомить с городом мальчика. Арсен Аваков знал Тифлис очень хорошо. Знал каждую улочку с новым и старым названием, каждый дом, каждую лавку и духанчик с его хозяевами и историями. Он обожал Тифлис, свою вторую родину.

—Они пришли в Мирзоевскую баню. Банщик приветливо их встретил, дал отдельный номер. Конечно, Вагаршак был бы больше удивлен, зайдя в общие номера. Ведь он впервые в жизни попал в баню! И сразу в тифлисскую! Сказать по правде, он тогда не сразу понял, что это значит — не с чем было сравнивать. Дома он, если удавалось, купался только в корыте, а летом в речке, конечно без мыла, счищая грязь пористыми камнями.

— Под мощной струей горячей воды он стал торопливо мыться, думая, что вода может вот-вот кончиться. Он очень спешил. Мыло все время ускользало из рук, а, намылившись, как назло не смывалось. Заметив это, Арсен, улыбаясь, сказал: "Не торопись Вагаршак, эта целебная вода послана Богом из природных источников. Она течет здесь веками. А мягкая и шелковистая она, потому, что в ней много полезной для кожи серы. Купайся спокойно, сколько хочешь. А сейчас лучше зайди в бассейнчик-хауз, он тоже в нашем распоряжении". Голос Арсена и без того мощный, звучал еще сильней, благодаря сильной акустике. Мальчик все это время находился как во сне. Он еще не мог осознать происходящее с ним.

— Закончив с купанием, они немного отдохнули в предбаннике. Вагаршак переоделся во все чистое. Всю его старую одежду Арсен завязал в узелок и передал банщику. Поблагодарив, и попрощавшись с ним, они вышли на улицу. Был душный, летний, тифлисский вечер. Майдан был полон людьми, все были веселы и улыбались друг другу. Отовсюду — из ближайших домов, проезжавших фаэтонов, доносились звуки зурны и пения. Перед духанами за столиками на улице сидели люди, шумно беседовали, произносили тосты. Арсен с мальчиком тоже сели за один из свободных столиков. К ним тут же подскочил веселый и забавный человек в широких шароварах. "Почет и уважэни, Уста Арсен! С легким паром! Но его нужно остудить! Чем пожелайте сделать это?!". — "Спасибо, дорогой! Мне принеси, пожалуйста, как всегда, кружку пива, а для молодого человека — прошу любить и жаловать! — бутылочку холодного лимонада!". — "Сэчас, через час, сию минуту, генацвале!" — ответил веселый человек и исчез, но тут же, вновь, появился и поставил им на столик большую кружку с пивом и бутылочку с лимонадом. Достал пробочник и, ловко зажав бутылочку между ногами, стал вытягивать пробку. Раздался легкий хлопок. Он артистично наполнил искрящуюся жидкость уже в маленькую, стеклянную кружку для мальчика, и, сказав: — "Пэйте на здоровье!", удалился. Янтарная жидкость сверкала через грани стекла, брызги мельчайших, холодных пузырьков обдавали лицо и щекотали в носу…

Худ. Михаил Хубашвили. Мацонщик.

Медленно, маленькими глотками пил мальчик, впервые в жизни, этот чудный напиток, продолжая слушать Арсена, разговоры вокруг. И что удивительно — он все понимал! Понимал доселе незнакомый ему говор через интонации, паузы, взгляды, жестикуляции. Он все еще не осознавал происходящего с ним. Не осознавал, что это Тифлисъ, умеющий очаровывать, начинал свое колдовство. Мальчик с упоением растворялся в этом чуде. Он открывал для себя новый мир — город, улочки, бесчисленные лавки и мастерские, людей, речь, жестикуляции, мелодии. То, что открывалось перед ним несколько отличалось от его представления города — где, как ему казалось, большие дома, масс а хмурых людей, занятых делом, богачей — в кутежах и увеселениях и, самой опасной категории горожан — жуликов, воришек и пройдох.

Тифлисская армянка Вардо Зарафьян-Манукова.

Тифлис удивил его. Здесь не было, хмурых и злых лиц — все были заняты и все были веселы. Все предавались кутежам и застолью и богач и бедняк, и порой было трудно понять, кто правит "балом". Трудно было определить и жуликов и пройдох — все были готовы искренне помочь ближнему, проявляя при этом благородство. Грубый обман и издевка не принимались. Все вокруг напоминало веселую и добрую игру, где не бывает проигравших и обиженных. Каждый виртуозно исполнял в ней свою роль и только свою. А дирижером в этом представлении был, конечно, Тифлис! Как описать его пером, чтоб не повториться! Он многолик, многоголосен, многоцветен и многогранен, сверкающий со всех сторон по-разному, но одинаково ярко и гармонично. Он вне географии и измерений. Одинаково ленив и безудержно азартен. До странности наивен и хитер. Весел и грустен. Традиционен и непредсказуем. Подвластен времени, но юн.

Тифлисский цирюльник

— Прошло время, и надо было решать, что делать мальчику дальше. Арсен предложил продолжить учебу в школе и с осени Вагаршак стал ходить в ближайшую армянскую школу, начав снова с первого класса. Несколько странно выглядел он, провинциальный подросток, среди малышей-однокашек. Малыши подтрунивали над ним, учителя относились с пониманием и терпением.

— В Тифлисе, как и во всех молодых Советских республиках, настали трудные времена. Было трудно с продуктами питания, особенно с хлебом. Его давали по хлебным карточкам.

Заработков Арсена еле хватало, чтоб прокормить семью. Чтоб как-то облегчить вопросы питания мальчика, Арсен попросил буфетчика школы, где учился Вагаршак, в перемену между уроками, подкармливать его остатками хлеба, обещав ему взамен, по возможности, лекарства из аптеки, где он продолжал работать. Буфетчик согласился и тайком давал Вагаршаку немного остатков от хлеба. Но каких остатков! Это были черствые, заплеснувшие, прогрызенные крысами кусочки. Но, что было делать? Знакомое чувство голода снова преследовало его. И он ел этот "хлеб", запершись в школьном туалете, чтоб никто не видел его "завтрака". Так продолжалось некоторое время, но Вагаршак понял, что это не решение вопроса. Он видел, с каким трудом удается Арсену прокормить семью, где только он зарабатывает на хлеб. Зарабатывает своим ремеслом! Девочки еще малы, тетя Анна еле успевает за хозяйством в доме. Еще прибавилось забот с Вагаршаком. И он решает оставить школу и обучиться какому-нибудь ремеслу.