Можно, например, даже прийти к мысли свести феномен видения снов как таковой к воспоминанию, видеть в сновидении выражение не успокаивающейся даже ночью репродуцирующей деятельности, которая является самоцелью. С этим бы согласовались сообщения, такие, например, как сообщение Пильца (Pilcz, 1899), согласно которым можно доказать наличие прочных отношений между временем сна и содержанием сновидений: в глубоком сне воспроизводятся впечатления из давнего времени, но к утру – самые последние. Но такое представление с самого начала становится маловероятным уже по причине того, как сновидение обращается с материалом, подлежащим припоминанию. Штрюмпель (Str"umpell, 1877, 18) справедливо обращает внимание на то, что повторения переживаний в сновидении не происходит. Сновидение, пожалуй, делает такую попытку, но недостает последующего звена; переживание возникает в измененном виде или же вместо него возникает нечто совершенно чужое. Сновидение дает лишь фрагменты репродукции. Несомненно, это является настолько типичным, что позволяет сделать теоретический вывод. Впрочем, бывают исключения, когда сновидение повторяет переживание в такой же мере полно, в какой это способна сделать наша память в бодрствовании. Дельбёф (Delboeuf, 1885, 239240) рассказывает про одного своего университетского коллегу, что во сне он во всех деталях заново совершил опасную поездку на автомобиле, во время которой только чудом избежал серьезной аварии. Мисс Калкинс (Calkins, 1893) упоминает два сновидения, которые по своему содержанию представляют собой точное воспроизведение переживания предыдущего дня, и у меня самого впоследствии будет повод для того, чтобы привести ставший мне известным пример воспроизведения во сне без каких-либо изменений одного детского переживания [14] .

Что следует понимать под внешними раздражителями и источниками сновидений, можно пояснить ссылкой на народную поговорку: «Все сны от желудка». За этими словами скрывается теория, в которой сновидение понимается как следствие нарушения сна. Человеку ничего бы не снилось, если бы его сну ничто не мешало, а сновидение и является реакцией на такую помеху.

В описаниях разных авторов самое большое место занимает обсуждение причин, которые приводят к возникновению сновидения. То, что эта проблема впервые возникла лишь после того, как сновидение стало объектом биологического исследования, является совершенно естественным. Древним людям, считавшим сновидение божьим посланием, и не требовалось искать побудительного источника; по воле божественной или демонической силы возникало сновидение; из знаний ее или намерений – его содержание. В науке сразу же возник вопрос, всегда ли раздражители, ведущие к возникновению сновидений, являются одинаковыми, или же они могут быть разнообразными, и вместе с тем обсуждалась дилемма: к какой области относится причинное объяснение сновидения – к психологии или, скорее, к физиологии. Большинство авторов, по-видимому, предполагают, что причины нарушения сна, то есть источники сновидения, могут быть разнообразны и что роль возбудителя сновидений играют как телесные раздражители, так и душевные волнения. В предпочтении того или иного источника сновидения, в установлении рангового порядка среди них в зависимости от их значения для возникновения сновидений мнения существенно расходятся.

Там, где перечисление источников сновидений является полным, в конечном счете возникает четыре их вида, которые также использовались для классификации самих сновидений: 1) внешнее (объективное) раздражение органов чувств; 2) внутреннее (субъективное) раздражение органов чувств; 3) внутреннее (органическое) телесное раздражение; 4) чисто психические источники раздражения.

Младший Штрюмпель, сын философа, работа которого о сновидении уже не раз служила нам руководством в проблеме сновидения, сообщил, как известно, о наблюдении над одним пациентом (18831884, т. 2), страдавшим общей анестезией телесных покровов и парезом некоторых высших органов чувств. Когда у этого человека закрывали от внешнего мира оставшиеся у него органы чувств, он впадал в сон. Когда мы хотим заснуть, мы все обычно стремимся оказаться в ситуации, аналогичной той, что была в эксперименте Штрюмпеля. Мы закрываем важнейшие органы чувств, глаза, и стараемся изолировать другие органы чувств от любых раздражителей или пытаемся не допустить какого-либо изменения действующих на них раздражителей. Мы засыпаем, хотя наши действия никогда в полной мере не удаются. Мы не можем ни полностью изолировать наши органы чувств от раздражителей, ни устранить их возбудимость. Нас в любое время способен разбудить более сильный раздражитель, и это доказывает, «что и во сне душа остается неразрывно связанной с внешним миром». Чувственные раздражения, действующие на нас во время сна, вполне могут стать источниками сновидений.

Такие раздражители образуют целый ряд – от неизбежных, которые приносит с собой или иногда вынуждено допускать состояние сна, до случайных раздражителей, которые пригодны или предназначены для того, чтобы сон прервать. Более яркий свет может попасть в глаза, может раздаться шум, пахучее вещество может возбудить слизистую оболочку носа. Непроизвольным движением во сне мы можем обнажить отдельные части тела и в результате почувствовать холод либо, изменив положение тела, сами вызвать ощущения давления или прикосновения. Нас может укусить муха, или что-то неприятное, произошедшее ночью, может не давать покоя сразу нескольким органам чувств. Внимательные наблюдатели составили целый список сновидений, в которых раздражение, констатируемое при пробуждении, и отдельные содержания сновидения настолько совпадали друг с другом, что раздражение справедливо можно было признать источником сновидения.

Собрание таких сновидений, которые объясняются – более или менее случайными – объективными чувственными раздражителями, я приведу здесь по Йессену (Jessen, 1855, 527528): «Каждый неясно воспринятый шум вызывает соответствующие образы сновидения: раскаты грома переносят нас на поле битвы, крик петуха превращается в вопль ужаса человека, скрип двери вызывает сновидение о разбойничьем нападении».

«Когда ночью с нас спадает одеяло, нам снится, что мы ходим голые или что мы упали в воду. Когда мы лежим в постели наискось или когда ноги свешиваются через край, нам снится, возможно, что мы стоим на краю страшной пропасти или что мы падаем вниз с огромной высоты. Если голова случайно оказывается под подушкой, то снится, будто над нами висит огромная скала, готовая нас похоронить под своей тяжестью. Накопление семенной жидкости вызывает сладострастные сновидения, местные болевые ощущения – представление об истязаниях, вражеском нападении или случившихся телесных повреждениях…»

«Майеру (Meier, 1758, 33) однажды снилось, что на него напали несколько человек, которые уложили его спиной на землю и между большим и вторым пальцами ноги вбили в землю кол. Пока он представлял себе это во сне, он проснулся и увидел, что между пальцами ноги у него торчит соломинка. Хеннигсу (Hennings, 1784, 258) как-то приснилось, что его повесили. Проснувшись, он заметил, что воротник рубашки сдавил ему шею. Хоффбауэру [Hoffbauer, 1796, 146] приснилось в юности, что он упал с высокой стены; по пробуждении он обнаружил, что кровать под ним сломалась и что он действительно упал на пол… Грегори сообщает, что однажды, ложась спать, он положил к ногам бутылку с горячей водой, а затем во сне совершил прогулку на вершину Этны, где жар раскаленной земли был почти нестерпим. Одному человеку, которому на голову поставили шпанских мушек, снилось во сне, что его оскальпировали индейцы; другому человеку, спавшему в мокрой сорочке, снилось, что его уносит потоком реки. Случившийся во сне приступ подагры вызвал у одного больного представление, будто он попал в руки инквизиции и терпит страшные пытки (Macnish, 1835, 40)».

Аргументацию, основанную на сходстве раздражителя и содержания сновидения, можно усилить, если путем планомерной стимуляции органов чувств у спящего удастся вызывать соответствующие раздражителю сновидения. Такие опыты, согласно Макнишу (loc. cit., Jessen, 1855, 529), уже проводил Жиро де Бузаренг (de Buzareingues, 1848, 55). «Во сне он оставлял открытыми колени, и ему снилось, что он ночью едет в дилижансе. При этом он замечает, что путешественники хорошо знают, как ночью в карете мерзнут колени. В другой раз он не укрыл голову, и ему снилось, будто он присутствовал на религиозной церемонии, проходившей на свежем воздухе. В стране, в которой он жил, было принято постоянно носить головные уборы за исключением мероприятий, подобных вышеупомянутому».