Подвал под домом профессора Оксфорда оказался немаленьким. Туда перенесли много мебели с верхних этажей для тех людей, что прятались здесь. Мужчины, женщины, дети, но стариков больше не было. Все восемь человек.

И, разумеется, новые гости вызвали недоверие. Правда, никто не решался его высказать. Опасаясь оказаться снаружи или получить неприятности от этой разношерстой компании.

После того, как Гамильтон упомянул бывшую студентку Михаилу, тот сильно помрачнел. Хотя знал ее совсем немного, и то солидную часть этих знаний давали письма, волею судьбы доходившие до него через третьих лиц.

Снять доспех с Уильяма, уложенного на медицинскую кушетку, невесть как оказавшуюся в просторном подвале, оказалось не так просто. Застежки на броне были невероятно крепкими, да и каждое их действие причиняло новую боль.

– Тихо!
– в конце концов, взяв его голову двумя руками и прижимая цепкими пальцами нижнюю челюсть в верхней, прошипела Катерина.

Мало ли кто мог снаружи их услышать.

– Если выкинете... мундир, убью!
– лишь процедил он сквозь зубы, пока Виктор аккуратно расстегивал пуговицы пропитанной кровью одежды.

После чего доктор быстро огляделся.

– Есть ли инструменты?

– Мисс Кейси носит их с собой, чтобы помочь людям на улице...
– тихо сказала молодая женщина.

– Ох, это плохо. Придется вытаскивать пулю подручными средствами...

– Убери от меня руки, гребаный некромант!

Некоторые из беженцев вздрогнули, но Франкенштейн нашелся быстро, добро посмеявшись.

– Успокойся, успокойся, старый вояка, ты в безопасности.

– Вы... видели их?
– шепотом спросил маленький мальчик.

Похоже, что они клюнули на уловку Виктора. Но от этого не легче.

– Полагаю, нам многое предстоит узнать об этом мире, - тихо сказал Хэммет спутникам.

Если некроманты показали лицо, и даже маленькие дети об этом знают, они попали в самое отвратительное будущее, которое только можно представить.

– Если вам ничего не нужно профессор, я отправлюсь наверх... там может произойти все, что угодно, - Гамильтон торопливо поспешил удалиться, положив свой кремниевый пистолет под мышку, чтобы оперется рукой о перила при тяжелом подъеме.

Хэммет лишь малозаметно кивнул, погруженный в раздумья. Орк же, решив, что он тут лишний, а от Михаила прилюдно ответа не добиться, отправился следом за стариком. Все-таки еще одно оружие наверху будет не лишним.

– Я могу вам чем-то помочь?
– предложила одна из женщин, несмотря на то, что муж пыталолся ее одернуть.

Никто не доверял этой странной грязной компании, которые вылезли из самого пекла. Но не того пекла, что сжигало город, поэтому те или иные подозрения появлялись в голове каждого беженца.

Словно они чувствовали, что они не принадлежат этому времени. Хотя, такой вывод можно было сделать по одежде, вернее, по тому, что от нее осталось после пережитых испытаний.

Мода не стояла на месте все эти годы, развиваясь в новых деталях. Разве что Михаил успел приметить, что мужчины, не носившее в доме шляп, держали их при себе. Все-таки некоторые вещи не меняются.

– О, боюсь, нет, - ласково ответил Виктор.
– Рана не столь серьезная и, кажется, заражения удалось избежать.

Она работал в основном руками. И Уильяму, который едва находился в сознании, прикосновения пришитой руки были особенно неприятны. Несмотря на прекрасную моторику, та была холодна, как лед.

– Прекрати во мне... ковыряться...

– К сожалению, я только начал, - Франкенштейн раздвинул побольше мундир, жалея о категорическом решени бывшего крестоносца.

Такая хорошая ткань хорошо бы сошла за бинты. Ибо медикаментов, как оказалось, в подвале нет. Все ушли на перевязку руки одного пожилого мужчины и ноги маленькой девочки.

Взгляд доктора, скользнувший по ним, сразу определил, что врачеватель слишком уж перестарался. А заодно перестарался и он, ибо беженцам от этого стало не по себе, а девушка вообще предпочла спрятаться за первой попавшейся мебелью.

Впрочем, людские эмоции порой забавляли Виктора.

– Нужно что-нибудь зажать ему между зубов, чтобы язык не прикусил, - предложила Катерина.

– Что-нибудь чистое, - добавил Франкенштейн.

Хэммет вышел из раздумий и, протерев револьвер, что тот покоялся на поясе, самым чистом местом на пиджаке и протянул рыжеволосой.