Еще несколько секунд капитан стоял, глядя на звезды. Наконец ему показалось, что в бездонной глубине космоса — прямо по курсу — мелькнул золотистый проблеск Фраметты.

~

ЛУРУЛУ

Предисловие

Несколько лет тому назад, когда я работал над «Зовом странствий», рукопись достигла объема, более чем достаточного для издания отдельной книги — при том, что оставалось большое количество материала, который я не мог заставить себя сократить или оставить без внимания. Что было делать? Я решил проблему в том же духе, в каком Александр разрубил гордиев узел: просто перестал писать, оставив намек на то, что сюжет продолжится в дальнейшем. После чего я отложил первую книгу и принялся за «Лурулу» — теперь и эта вторая книга, к моему облегчению, закончена.

Для того, чтобы освежить в памяти читателей содержание «Зова странствий», в первой главе второй книги приводится краткая сводка событий, о которых говорилось в первой. Если читателю покажется, что он испытывает нечто вроде d'ej`a vu, не беспокойтесь, это еще не галлюцинация; для того, чтобы упростить пересказ, я использовал несколько параграфов из первой книги.

~

Краткое изложение содержания книги первой.

В детстве Мирон Тэйни бредил легендами о космических исследованиях. Он странствовал в воображении по далеким закоулкам Ойкумены, трепетно сопереживая приключениям звездных старателей и разведчиков-заявителей, пиратов и охотников за рабами, МСБР и ее отважных агентов.

В противоположность его фантазиям, будни в буколическом поселке Лиллинг на отрадной планете Вермейзен, где он родился и вырос, буквально убаюкивали непринужденной безмятежностью. Вопреки дерзновенным мечтам Мирона, родители настойчиво напоминали ему о прозаических требованиях действительности. «Если ты хочешь стать финансовым экспертом, таким, как твой отец, для тебя важнее всего образование, — говорили ему. — Когда закончишь Институт и получишь диплом, у тебя будет время немного расправить крылья, так сказать, перед тем, как ты займешь должность на Бирже».

Будучи покладист и прилежен от природы, Мирон заставил себя на какое-то время забыть об опьяняющих грезах и поступил в Колледж конкретных совершенств при Институте Варли в Саалу-Сейне, на другом краю континента. Родители, хорошо понимавшие предрасположенность Мирона к беспечному времяпровождению, сопроводили сына строгими напутствиями. Ему надлежало сосредоточить внимание на учебе. Академические успехи имели огромное значение для дальнейшей карьеры молодого человека.

Мирон обязался сделать все от него зависящее, но, когда настало время выбрать предлагаемое расписание занятий, оказался в западне нерешительности. Несмотря на лучшие намерения, он никак не мог избавиться от картин, представлявшихся внутреннему взору: роскошные пассажирские звездолеты величественно плыли в бесконечном пространстве, инопланетные города полнились незнакомыми ароматами, в старинных тавернах, открытых теплым ветрам, смуглые девушки в пурпурных юбках подавали пенистый пунш в кувшинах из резного дерева…

В конце концов Мирон составил список курсов обучения, по его мнению отражавший своего рода компромисс: в него входило изучение статистической математики, экономических закономерностей Ойкумены, общей космологии, основных принципов конструкции космических двигателей и ойкуменической антропологии. Он заверял родителей в том, что эта программа, изобретательно названная им «анализом экономических производных», служила надежной основой для достаточного общего образования. Родители Мирона не были убеждены его заверениями. Они знали, что за благопристойными, хотя и несколько рассеянными манерами их отпрыска скрывалась наклонность к нерациональному упрямству, преодолеть которое не могли никакие доводы. Они больше ничего не могли сказать — Мирону предстояло самому убедиться в ошибочности его представлений.

Мирон не мог с легкой душой избавиться от мрачных предчувствий, навеянных прогнозами отца. Это заставило его наброситься на занятия с небывалой энергией. В свое время он закончил Институт, получив почетный диплом, и перед ним открылась перспектива успешной карьеры на Бирже. Но к тому времени предусмотренный распорядок жизни Мирона нарушило неожиданное вмешательство. Виновницей вмешательства стала двоюродная бабка Мирона, леди Эстер Ладжой, унаследовавшая огромное состояние своего первого мужа. Леди Эстер содержала роскошное поместье, окружавшее усадьбу Сарбитер в Дингл-Террасе, на южной окраине Саалу-Сейна. Когда Мирон учился на последнем курсе Института Варли, леди Эстер заметила, что ее двоюродный племянник больше не был тощим подростком с рассеянно-мечтательным — «телячьим», по выражению леди Эстер — выражением лица, но превратился во все еще худощавого, но пропорционально сложенного юношу приятной наружности, с гладкими светлыми волосами и глазами цвета морской лазури. Леди Эстер нравилось, когда ее окружали молодые люди приятной наружности: она считала, что они создавали нечто вроде орнаментальной оправы, выгодно оттенявшей блистательные достоинства ее драгоценной персоны. Так или иначе, по той или иной причине, пока он готовился к выпускным экзаменам, Мирон проживал в усадьбе Сарбитер со своей двоюродной бабкой, что, как оказалось впоследствии, позволило ему приобрести поучительный опыт.

Леди Эстер не соответствовала общепринятым в Ойкумене закономерностям или категориям женского поведения. Высокая и костлявая, она настаивала на том, чтобы окружающие восхищались ее стройностью. Она ходила размашистыми шагами, выставив голову вперед подобно хищной птице, разыскивающей добычу. Артистически растрепанная лавина волос цвета красного дерева обрамляла ее продолговатое бледное лицо со впалыми щеками. Черные глаза леди Эстер были окружены, подобно глазам попугая, множеством морщинок и складок, а ее длинный горбатый нос заканчивался заметным крючком. Лицо ее мгновенно запоминалось и поражало собеседника: рот непрерывно кривился и гримасничал, пристальные птичьи глазки часто моргали, выражение то и дело менялось под натиском эмоций. Леди Эстер была знаменита бурными вспышками темперамента, капризами, причудами и странностями. Однажды, когда в саду ее усадьбы собрались многочисленные гости, некий господин наивно предложил ей написать мемуары. Лихорадочная ярость ее реакции заставила его испуганно отшатнуться: «Смехотворно! Нелепо! Непристойно! Тошнотворная идея! Почему бы я стала писать мемуары сейчас, когда я только начала жить!»

Действительно, леди Эстер не всегда умела вести себя сдержанно и благоразумно. Она воображала себя очаровательным созданием, возбуждающим сладострастные порывы и неподвластным разрушительному влиянию времени. Невозможно отрицать тот факт, что она представляла собой великолепное зрелище, энергично вращаясь в высших кругах в самых поразительных нарядах красновато-лиловой, сливовой, лимонно-зеленой, киноварной и черной расцветки.

Незадолго до переселения Мирона в ее усадьбу леди Эстер обвинила Гоуэра Хэчки, состоятельного члена Общества гильоширов, в клевете, порочащей ее репутацию. Суд вынес решение в ее пользу, и леди Эстер получила, в качестве возмещения ущерба, космическую яхту «Глодвин».