Решив разделаться с ними, новый наместник Кавказа Воронцов предпринял экспедицию к аулу Дарго, где была их главная квартира. Разгромом резиденции Воронцов собирался ознаменовать своё вступление в высокую должность.

Однако экспедиция попала в сложную обстановку, и потребовалось бросить на её выручку свежие силы. Отряд повёл Бакланов.

Схватка возникла внезапно. Из леса вылетел большой неприятельский отряд, и находившиеся в хвосте колонны казаки даже не успели изготовиться. Не раздумывая, Яков Петрович помчался туда.

Угрожающе размахивая над головой кривой саблей, прямо на него нёсся всадник в лохматой шапке. На его лице была такая решимость, что Яков Петрович безошибочно угадал в нем опытного и смелого противника.

Опережая горца, он ловким ударом вышиб у него саблю, а в следующий миг полоснул по нему с плеча. Это был его знаменитый удар, рассекавший противника до седла...

Бакланов бился вместе с казаками, пока остатки вражеского отряда не дрогнули и не отступили к лесу. Он пробился к осаждённым и вывел их в безопасное место.

— А ведь я вас, подполковник, запомнил с первой встречи. Нуте-ка, когда это было? — Наместник сощурил глаза, любуясь казаком.

— В двадцать восьмом году, в Гаджибее.

— В Одессе, — поправил его генерал. — По вашей фигуре запомнил: гренадер среди гренадеров. А ордена где заслужили?

— На реке Камчик да за Бургас.

— А ныне я вас награждаю орденом Анны второй степени.

В русской армии строго соблюдалась последовательность награждения. При первом отличии вручался орден низшей степени, в дальнейшем степени возрастали.

Позже, После вручения награды, наместник пригласил Якова Петровича на ужин. Родовитость Воронцова проявлялась в его высокой, слегка сутуловатой фигуре шестидесятичетырёхлетнего старика, в тонких чертах холёного лица с большим благообразным лбом и пышными вразлёт седыми бакенбардами.

— Нужно иметь в виду, что мы воюем не с народом, а с религиозными фанатиками, — говорил он мягким, вкрадчивым голосом. — И если России не удастся подчинить горцев, то они попадут под власть дикого Востока, сиречь Персии и Турции. Те принесут сюда варварство, отторгнут народы Кавказа от просвещения и цивилизации...

Вскоре Бакланов вступил в командование полком. Не считаясь со временем, он принялся за боевую учёбу. По своему опыту он знал, что бывалый воин менее пострадает в схватках. Строгость командира сочеталась с заботой, и казаки это оценили сразу. Ещё подкупала бесшабашная отвага Бакланова: его видели в самых жарких местах, он бился в первых рядах.

Узнав однажды, что схваченный в сражении казак находится в дальнем ауле, командир отобрал несколько смельчаков и повёл их вглубь гор. Через три дня отряд вернулся с тем казаком.

А ещё через год в полк прибыл с проверкой сам наместник. Кто-то настрочил на Бакланова донос. Его обвиняли в самочинстве и крутом характере, в злоумышленном расточительстве полковых средств.

Почти неделю прибывшие с Воронцовым в полк генералы и офицеры дотошно проверяли дела в полку, расспрашивали, сравнивали, копались в документах. Всех потом заслушивал сам Воронцов.

Наконец были собраны все офицеры полка и прибывшие чины.

— Хороший полк, господа, — заключил наместник. — Я доволен результатами осмотра. И люди выглядят молодцами, и кони ухожены, а о выучке казаков и говорить нечего.

— Приходится сожалеть, что нынешней осенью подполковник Бакланов от нас уходит, — произнёс генерал Нестеров. — Сменяется, отбыв свой срок.

— Разве двадцатый полк уходит?

— Совершенно верно.

— Ну что ж, закон есть закон. Его нужно строго блюсти. А вот командира, этого богатыря, не стоило бы отпускать. Вы как, полковник, согласны по моей просьбе продлить службу на Кавказе?

— Я подполковник, ваша светлость, — осмелился поправить князя Бакланов.

Воронцов усмехнулся:

— Запомните: наместник не может ошибаться не только в людях, но и в чинах. С сего часа вы — полковник. — Он обернулся к генералу. — Отпишите мою просьбу об оставлении Бакланова на Кавказе сверх срока.

Вместе с официальным запросом из Тифлиса ушло в столицу и личное письмо Воронцова военному министру Чернышову. Он писал: «Передайте, дорогой князь, государю, что я умоляю его оставить нам Бакланова. Этот человек дорог нам за свою замечательную храбрость, за свой сведущий ум, за военные способности, за знание мест, где он служит, за страх, который он внушил неприятелю. Не сегодня завтра вспыхнет война с Турцией. Нам не хватает отличных командиров. И нельзя таковыми бросаться!»