– Ну и что будем делать?
– голос папы был визгливо-тонок с нотками отчаяния и безнадёжности. Призрак почитателя бусидо, собиравшегося сегодня на харакири, явно маячил у него за спиной. Реакция мамы была спокойнее, сказывался опыт сотен тысяч предков, научившихся выкручиваться со времён чрезвычайных происшествий в Эдэме, когда Ева выводила из рая истерившего Адама.

– Успокойся!.. Нас же пока с ним не видели... Можно закапать Басю, а клетку открыть. Убежал , мол, сам. На природу. И мы тут непричём!

– Так ведь у нас же везде сетка! Никуда не убежишь!
– папа немного успокоился и начал соображать, что же делать.
– Нет, это непройдёт. Ну, почему он не сам умер!?

– Подожди!
– начала мама.
– Он же мог умереть сам! ?. Эврика! Мы положим его в клетку и всё! Ничего не знаем, ничего не видели!

Папа с сомнением посмотрел на тельце несчастного Баси.

– Он же грязный. Сразу видно, что его где-то мутузили!

– До чего же Вы, мужики, все беспомощные , - мама решительно исчезла в направлении дома.

Через несколько минут она появилась с железным тазом и интимным шампунем. Последние приготовления Баси были на высоте! Его вымыли интимным шампунем, высушили феном, расчесали и уложили. Через полчаса перед ними лежал обычный обожравшийся Бася, спящий после пережора. Папа тем временем отправился на разведку. Через пять минут было доложено, что Апполинарий Михайлович спит, а клетка стоит позади веранды на траве. Совещание в штабе было коротким. Папа должен был проползти на карачках вдоль веранды и потихоньку засунуть Басю в клетку. Мама оставалась на шухере, чтобы в случае чего отвлечь проснувшегося Апполинария Михайловича.

Через некоторое время Джек с удивлением смотрел, как папа на четвереньках пополз к клетке держа в руках Басю, а мама , как поплавок, мелькала головою из-за угла. Бася со всеми возможными предосторожнястями был водружен обратно в клетку и сердобольный папа даже засунул ему кусок морковки в зубы. Потом он прошуршал в обратном направлении и они с мамой дружно обнялись и перекрестились...

Минут сорок в саду было тихо. Папа с мамой о чём-то шептались, а Джек отправился инспектировать грядки...

Внезапно из беседки раздался истошный вопль и перед папой с мамой появился Апполинарий Михайлович... Смотреть на него было жутковато. Всклокоченная бородёнка торчала клоками вразные стороны, губы тряслись, выпученные глаза в круглых очках бешенно вращались, в руках он держал мухобойку и панамку.

– Да что же это делается, граждане! Что делается, родненькие!
– запричитал он.
– Утром нашего Басю похоронили, ночью помер он. Жена-то как убивается, даже не выходила сегодня, лежит вон дома... А я просыпаюсь, заснул на веранде, глядь , а вот он Басечка в клеточке. Живой, здоровенький и морковочку ещё грызёт! .. Видать совсем у меня старого крыша поехала, дайте - ка мне валерианку или корвалол!..

Джек Рассел посмотрел на опешивших папу и маму. Странные всё-таки существа эти люди и игры у них странные, собакам до них далеко. Он развернулся и побежал в сад гонять лягушку возле старой яблони. Надо беречь свою нервную систему, ему ведь с этими людьми жить и жить...))

Болезнь

Джек Рассел грустно лежал на кресле возле кровати и с тоской поглядывал на болеющую хозяйку. Странные всё-таки существа эти люди. Придумали зачем-то такую вещь, как болезнь, прямо культ какой-то. Любят они это дело, бескорыстно любят. Лежит вот такая, все вокруг нездешными мотыльками порхают. А не принести ли Вам чайку горяченького, а не мало ли медку добавили, а вот ещё подушечку взбить дозвольте да терафлю в кружечке замутить. Окна, как входные двери, то закрой, то открой, тряпочку мокрую, точно бандану, на голову и палочку с целебной ртутью под мышку. И лежит это существо на кроватке,, извивается, как червяк на асфальте после дождя, а все вокруг профессионально в один голос стонут и морды жалосливо-умильные корчат... ТЬфу-ты, да и только! Нет, чтоб игрушку какую-нибудь, косточку сахарную, почесать за ушами или там животик. Да и лежать таким макаром, честно говоря, быстро озвереешь. Самое главное в жизни что? Забывать! Да,да, побыстрее всё забывать! Склероз - главное условие полноценной и интересной жизни, радостного открывания каждый день глаз и кучи новых ощущений! Вот я, например, Джек Рассел... Каждый день выбегаю из подъезда, как в первый раз! Запахи новые, день другой. Солнце по сто раз на дню новое. Сегодня раздражённо-нахмуренное, завтра улыбающееся во весь рост. Каждый день мы должны открывать в жизни что-то иное, а иначе какой во всём этом смысл, так переливание из пустого в порожнее. Поэтому и надо уметь забывать, а потом открывать для себя этот мир снова, ведь мы тоже всё время разные... И стонать, совершенно непродуктивно, вот, если я скулить начну, так вместо вкусняшки только ветеринара дождусь. А тут весна, голова от запахов, как пропеллер, девочек с кустиками уже не путаешь и, словно бы там с небес, главный собачий бог шепчет, посмотри, как хорошо, а ты помирать собрался... Джек потянулся, сделав замысловатую асану задними ногами, и деловито начал перебираться к хозяйке в кровать. Говорят, болезни надо переживать самому, но под присмотром друга, так легче и правильнее. Друг, не женщина, которую надо там как-то »познать в беде». Он просто должен быть рядом, когда совсем плохо и послушать твой вселенский вой просто некому, да и говорят знающие люди, что тёплая жопа Джека Рассела необыкновенно целебна, причём всегда, без ограничений по полу, возрасту и годам. Да, кстати, какая у неё там температура, чего это они её всё время меряют. И Джек ринулся носом в хозяйкину подмышку... ))

Джек Рассел и бассет

Грусть - вещь универсальная... Все грустят в этом мире. Господь Бог глядя на безобразия человеческие, матушка-природа , рыдая осенними дождями сутки на пролёт, четвероногий сторож в холодной будке, вспоминая ароматную косточку... А есть существа, у которых грусть так и замерла на морде и в глазах. Смотришь , умиляешься и понимаешь, что сам вот - вот расплачешься....

В тот день хозяйка и Джек Рассел неторопливо прогуливались в осеннем парке.Есть в осени что-то своё, особенное, магия багрянца засыпающего листопада , медленно остывающее на горизонте солнце , светлая грусть чего-то недосказанного, потерянного впопыхах ежедневной суеты, романтическое дежа вю настигающее, когда не ждёшь, светлое и немного печальное.... Джек поначалу оторвался. Прыгал с разбега в разбросанные там и сям кучи , с упоением скользя пятнистой торпедой в сугробах осенних листьев, азартно шуршал в листве в поисках чего-то интересного и необычного. Потом как-то быстро успокоился, искоса поглядывая на задумчивую хозяйку, медленно бредущую по аллее с букетом кленовых листьев. Так уж устроен человек, что всё о чём он думает написано у него на лице, особенно , если он один и на него не смотрят. Хозяйка улыбалась чему-то своему и Джеку стало стыдно отвлекать её своею суетой. Он мужественно наступил на горло своей природе и простой дворнягой медленно трусил рядом... Уже подходя к дому, Джек увидел степенного бассет-хаунда. Он неподвижной статуей сидел на краю газона и скорбно смотрел на проходящих мимо. Вообще-то бассеты вызывали у Джека двойственные чувства. С одной стороны его забавляли эти длинные уши, которые можно было завязать бантиком на голове, это не пропорционально вытянутое несуразное туловище с короткими лапами, словно у жертвы проехавшего мимо катка, эта длинная мошонка, вечно волочащаяся метёлкой по асфальту, но с другой стороны, было то, что прощало все остальные огрехи. Джека умилял печально- скорбный взгляд бассетов. Это был не взгляд попрошайки, готовой на всё. Это был мудрый , полный достоинства взгляд Вечного Жида, знающего всё об этом несовершенном и жестоком мире и с достоинством принимающим свою несчастную судьбу. Поэтому Джек , жалея несовершенство бассетов, уважительно относился к их нахождению в этой вселенной и никогда первым не задирался...

Бассет, не поворачивая головы, печально взглянул на Джека с хозяйкой и немым укором остался стоять дальше. Хозяйка , не заметив бассета , задумавшись о чём-то своём, рассеянно пошла дальше не обратив внимания на этот памятник "не проходите мимо". Однако Джеку вдруг стало неловко и он потащил её к бассету знакомиться. Увидев печального пса хозяйка оживилась.Тот и правда был хорош. Было в нём что-то от дворянина, превратностями судьбы заброшенного на самое дно. Он был уже стар, с потёртым кожаным ошейником, но чист и аккуратен, как бедный родственник в линялом, но аккуратно зашитом пальто, всем своим видом доказывающим, что бедность не порок. Бассет невозмутимо сидел на месте, когда хозяйка с Джеком подошли к нему. Спокойно разрешил себя обнюхать и даже погладить. На причитания хозяйки "хорошая собака" он лишь грустно покосился и виновато отвёл взгляд. После пятиминутных почесух и носовых трений компания разошлась. Джек с хозяйкой направились домой, оставив бассета на своём месте. Бассет некоторое время сидел неподвижно, словно бы раздумывая, что делать дальше, а затем неторопливо встал и потрусил за хозяйкой Джека. Набирая код, хозяйка обернулась назад и очень удивилась , увидев сладкую парочку, мирно сидящую позади неё. Все эти "Фу!", ""Иди домой!" на бассета никакого влияния не возымели и он неторопливо и с достоинством поплёлся с ними на этаж. Казалось бассет жил у них уже сотню лет. Он спокойно сидел у порога, пока Расселу мыли лапы, а затем безо всяких истерик позволил сделать это же и с собой. Как радушный хозяин Джек первым делом повёл гостя на кухню. Главная и безотказная вещь, которая связывает всех, людей или собак, не важно, это , конечно, еда. Наверное, поэтому многое решается во время или после еды - здесь мы все добрые и податливые. Бассет терпеливо ждал пока Джек начнёт осваивать свою миску и только затем начал есть сам. Хозяйка умильно смотрела на эти два чавкающих хвоста и улыбалась. После еды бассет интеллигентно рыгнул, облизал хозяйке руку и, несмотря на заигрывания Джека, отправился к двери, где свернулся калачиком и через минуту из угла донёсся молодецкий храп. Джек, увидев, что гость спит разумно решил, что и ему следует проделать тоже самое, залез под одеяло и тоже уснул... Спустя два часа хозяйка почувствовала, что на неё кто-то глядит. Возле кровати сидел бассет и грустно смотрел на неё. Как только она встала, он потрусил к двери и сел рядом. Пришлось одеваться, спускаться вниз открывать кодовую дверь подъезда , чтобы ыпускить бассета на улицу. Он сел в проёме двери, словно раздумывая, что же всё-таки делать, потом порывисто лизнул ей руку и потрусил за угол дома... Расставанье - грустная вещь из разряда вещей , о которых мы не знаем правильно это или нет, но которые должны происходить и мы вынуждены их принимать, потому, что это жизнь... И мы никогда не знаем навсегда ли это...