Желание позаботиться о парне казалось вполне естественным

В ответ? Он и этот фиолетовоглазый ублюдок стали своего рода братьями. Настолько, что когда айЭм оказался вне Территории, они сдружились, преданность и признательность Трэза породнили его и брата с пожирателем грехов.

Спустя столько лет одно он мог сказать о Ривендже — он был достойным мужчиной. Пусть он и был сутенером, владельцем клуба, дегенератом и распутником, злобным ублюдком-садистом… он был — и всегда будет — одним из лучших мужчин, с которыми Трэз встречался на своем веку.

— Тогда я пойду, — сказал Рив.

С очередной серией кряхтенья мужчина поднялся на ноги, и, приняв вертикальное положение, собрав норковой шубой пыль с голого пола учебного центра, он прокашлялся, не смотря на Трэза. Не удивительно, и он был признателен. Трэз не знал, как вести себя с сильными чувствами.

— Спасибо, — сказал он хрипло.

— Прибереги благодарность на случай, если я вернусь с чем-то ценным.

— Я не об этом.

Рив наклонился, протягивая боевую руку.

— Все мое — твое.

Трэз заморгал. Потом провел рукой по глазам.

— Старина, мне нужна только твоя дружба. Потому что она бесценна.

***

Когда айЭм вышел из мужской раздевалки, он проверил, чтобы все пуговицы на рубашке были застегнуты. Он принимал душ минут пять, не больше, но вода была холодной как лед, и его чувства немного взбодрились.

Сложно сказать, судя по тому, как кипели мозги от происходящего.

Он остановился, увидев стиснутые руки Трэза и Рива. По неясной причине этот тихий момент между парнями напомнил айЭму ночь побега Трэза.

Так странно пересекаются судьбы, когда ожидаешь этого меньше всего.

Рив посмотрел на него, когда они разомкнули хватки.

— айЭм. Привет.

— Привет, дружище.

Словно на своеобразных похоронах, они встретились посередине и обняли друг друга, похлопав по спине, как делают порой мужики, когда в воздухе накопилось слишком много эмоций. Мгновение спустя Рив ушел, не оглядываясь, направляясь к своему офису, его норковая шуба длиной до пола развивалась позади, красная трость впивалась в пол для поддержания равновесия.

— Хорошо, что он показался, — сказал айЭм, посмотрев на него и закрыв дверь в смотровую. Похоже, они все еще мыли Селену.

Что за гребаная ночь. День. Или что там на дворе.

— Да.

айЭм посмотрел на часы. Ну, вот так дела: восемь вечера. Солнце село. Они пробыли здесь целых двенадцать часов.

— Так, ты расскажешь мне, что задумал?

айЭм опустил руку и посмотрел на Брата.

— Ты о чем?

— Да брось. — Трэз вымученно выругался. — У тебя на лице все написано. Думаешь, я не вижу?

айЭм прошел пару ярдов. Вернулся. Снова прошелся.

— Очередная порция хороших новостей, видимо, — пробормотал Трэз.

— Да.

— Выговорись. Хотя бы одному из нас станет легче.

— Вот уж вряд ли.

— Будто что-то может быть хуже?

— Королева родила.

— И.

— Не оно.

Трэз закрыл глаза и, казалось, обмяк в своей собственной коже.

— Немыслимо как некстати.

— Поэтому с’Экс звонил тебе. Он проследил за мной, когда ты не ответил, и да, такие дела.

Трэз выдохнул.

— Знаешь, что в моих фантазиях? Не порнушка. Хорошие новости. Впервые за всю свою убогую жизнь я хочу услышать хорошие новости.

— Сейчас у них траур. — Когда Трэз просто покачал головой, айЭм снова почувствовал себя ужасно. — У нас неделя, а потом…

— Потом они захотят вернуть свой ходячий член на место, да.

Трэз не сводил взгляда с двери в смотровую комнату, и казалось, он старел на глазах айЭма, кожа словно сползала с его лица, уголки глаз опускались под тяжестью, рот приоткрылся.

— Трэз…

— Скажи с’Эксу, что я хочу встретиться с ним. Я не могу пойти сейчас из-за…

— Ты же не думаешь о том, чтобы вернуться, правда?

Трэз не отвел взгляда от закрытой двери.

— Трэз. Ответь мне. Ты же не думаешь о том, чтобы вернуться?

айЭм выругался в повисшем молчании:

— Трэз? Прием?

— Я должен встретиться с с’Эксом. Но только после… — Трэз прокашлялся. — Да. После.

айЭм кивнул, но что еще ему оставалось? Невозможно ставить Трэзу в вину подобное расставление приоритетов.