Перерыв закончился и на сцену снова вышел аукционист. Похоже, вторая половина аукциона, взбудоражила толпу даже больше первой. Как видно, её слегка забавляло и вместе с тем щекотало нервы то, что самые известные Д оминаты Преисподней, подобно сабмиссивам выставлены на показ. Домы, которых Кингсли держал на пайке, тщательно окружали себя аурой загадочности и опасности. С клиентами они встречались только в свободное время. Никого из доминантов Кингсли нельзя было пригласить к себе ни за какие деньги. Приходилось просто записываться в очередь и ждать, пока не вызовут тебя самого. И затем расплачиваться за привилегию собственной кровью.

 Дэниел, разумеется, знал, что у него нет такой ауры и власти. Себя он считал довольно непримечательным Д оминантом. Не многие в кругу Кингсли принадлежали к той породе, чтобы жениться. А столь ранний брак с известной сабой и последующее вдовство в столь молодом возрасте сделали его предметом любопытства и жалости. Две черты, которые вряд ли высоко котировались на аукционе Кингсли. Впрочем, Дэниела это не очень-то волновало. Ему просто хотелось поскорее покончить с аукционом. Он уже решил, что выпишет своему покупателю чек на ту сумму, в которую ему обошёлся. Так он сдержит обещание Кингсли, даст денег на благотворительность, и никто не проиграет. Но, главное, не придётся прикасаться к кому-то, кто не Аня.

 Аукционист выкрикнул его имя, и Дэниел со вздохом вышел вперёд. Свечи на сцене горели так ярко, что ничего не давали видеть. Кто-то хихикнул и захлопал в ладоши, женский голос с русским акцентом пригрозил поркой тем, кто попробует перебить ставку, а ещё один голос напомнил, что в этой толпе это вряд ли угроза.

 Ставки начались с десяти тысяч долларов и вскоре подскочили до пятидесяти. Пятьдесят тысяч. И это за него? Что за сумасшедшая готова выложить за ночь с ним пятьдесят тысяч? Наверное, Ирина. После их жаркого совместного вечера она ясно дала понять, что хочет увидеться снова.

 На восьмидесяти тысячах в торгах наступило затишье. Что ж, это и так в десять раз выше его ожиданий. Следовало бы чувствовать себя польщённым, а он чувствует лишь пустоту одиночества.

 - Ещё ставки будут?
– обратился к присутствующим аукционист. Никто не ответил.
– Раз, два, три...

 - Два миллиона пятьсот шестьдесят тысяч долларрров, - с акцентом выкрикнул голос из толпы.

 Дэниел насторожился.

 Долларрров? С французским раскатистым р-р?

 Аня.

 А затем раздалось слово, прекраснее которого Дэниел ещё не слышал.

 - Продано.

 Он сбежал со сцены и увидел, что Аня ждёт его под апельсиновым деревом.

 - Аня? Зачем ты…

 Она подняла руку.

 - Моя очередь говорить. Той ночью ты сделал мне больно. Такой боли мне не причинял ни один человек.

 Дэниел хотел оправдаться, но она зажала ему рот.

 - Моя очередь.

 Дэниел кивнул.

 - Но теперь я знаю, что слишком бурно отреагировала. Со мной такое бывает. Говоришь, ты хочешь позаботиться обо мне и даже моих братьях и сестрах...
– она покачала головой, в уголках её прекрасных глаз цвета янтаря блеснули слёзы.
– По-моему, ты fou…сумасшедший. Но я ничем не лучше, потому что я хочу всего этого и хочу этого с тобой. Я хочу...
– замолкнув, она сделала глубокий вдох. Затем моргнула и по её щекам покатились слёзы.
– Я хочу быть твоей. Хочу принадлежать вам... сэр.

 Прошло несколько секунд, прежде чем разум Дэниела осмыслил то, что уже подсказало сердце, и ещё секунда или две, прежде чем мысли превратились в слова.

 - Аня, я должен тебе кое-что сказать. И скажу с ошибками, так что прости.

 Она улыбнулась и кивнула.

 Дэниел сделал глубокий вдох.

 - Je t’aime. Je veux passer ma vie avec toi. Et je suis d'esol'e que mon accent est terrible.

 Я тебя люблю. Я хочу провести с тобой жизнь. Знаю, у меня ужасный акцент.

 Аня рассмеялась сквозь слёзы.

 - Да, акцент у тебя ужасный.

 Дэниел кашлянул.

 - У вас ужасный акцент... сэр.

 - Гораздо лучше. Итак... ты меня купила. Какие-нибудь приказы?

 Он погладил Аню по щеке , и она улыбнулась ему в руку.

 - Oui. Только один. Займись со мной любовью.

 Ещё никогда в жизни Дэниел не испытывал такой радости от приказа, но тут Д оминантом был он, даже если и сейчас, и вовеки принадлежал Ане.

 - Что-что?
– он многозначительно прочистил горло.

 - Пожалуйста, займитесь со мной любовью... сэр.
– Аня улыбнулась сквозь слёзы.

 - Так-то лучше. И да, сейчас займусь.

 Он схватил ее за запястье и потянул её из сада на крыше. Нужна была комната, любая комната. Любая комната с кроватью. Чёрт с ней, с кроватью, подошёл бы и ковёр, и стол, и стена.

 Он чувствовал, как дико стучит пульс Ани под ладонью, пока тащил её по коридору. За многими закрытыми дверьми то и дело доносились звуки агонии и экстаза, когда порознь, а когда вместе.

 Похоже, лишь за дверью в конце коридора пока не было оргии. Дэниел вошёл и увидел красивую блондинку, развалившуюся на кровати в одной из рубашек Кингсли