Избранное
вернуться

Снегирев Влад
Шрифт:

«Ведь только люди говорят…»

Ведь только люди говорят, что в этой жизни нету счастья. А годы птицами летят и все мы слуги чьей‑то власти. Кто служит длинному рублю, а кто покорен узкой юбке. Кто губит молодость свою в стакане или просто в рюмке. Мы все рабы, – рабы вещей, обречены дышать враждою. И плесень, гниль с души своей слезами я уже не смою. И всё нам кажется порой, что мы свободны от желаний. Какой же страшною ценой мы подошли к последней грани… Мой век духовной слепоты: прости бездумных и заблудших. Позволь нам веру обрести. Вдохни смиренье в наши души. 2009

Вера

Я родился в такую эпоху, где путь к Богу для всех был закрыт. Что ж, свободным быть, вроде, неплохо, только этим не будешь ты сыт. Трудно жить без спасительной веры, без восторга бессмертной души. Лишь уныние, страх и потери; только зависть, обман, барыши. Путь один есть, другого не будет, ‑ остальные ведут в никуда. Только совесть одна здесь осудит. Нет пристрастнее в мире суда. Только к Богу прямая дорога. Только Он все поймет и простит. Труден путь и преград будет много. Но другого нет в мире пути. 2009

«Он часто ей читал стихи...»

Он часто ей читал стихи, дарил цветы, но правда редко. И в мыслях правильных своих всегда считал ее кокеткой. Она дарила ему сны - пушистые, как чистый иней. И там, в объятьях тишины, являлась юною богиней. Так шли года и жизнь была как солнца луч, что светит ясно, - как снег искриста и светла, всегда желанна и прекрасна. 2009

«Я живу в отдаленном селе…»

Я живу в отдаленном селе, вдалеке от больших городов. И, подобно упорной пчеле, всё слагаю созвучия слов. Позабросил другие дела. На окне даже кактус засох. Целый день у большого стола речь веду с отголоском эпох. Правда, с рифмой проблемы пока: говорят, что глаголы – плохи. Вот и лезут они напоказ, как назло, прямо в кончик строки. Призрак звезд затихает в окне. Шепчет ветер в печную трубу. Не расслышать в пустой болтовне что пророчит, какую судьбу. Муза ходит, но редко уже, видно с транспортом плохо совсем. И осталось в моем багаже очень мало лирических тем. Эх, залечь бы в высокий бурьян, беспечально и празднично жить. Всё равно в этих книгах обман. Ну, зачем пустословье плодить? Но кружится пока голова от любви, от весны и тоски. И стучат, словно капли, слова поздней ночью в седые виски. 2009

Стихотворные размеры

Размер в стихах – его основа, фундамент здания, гранит. Слова в строю – строка готова, еще непрочно, но стоит. Теперь их нужно по порядку расставить строго по местам; как в огороде садим грядку, читать легко чтоб было нам. Итак, размеры основные… Всего их будет ровно пять. Поверьте мне, они простые, легко запомнить и понять. Двустопный ЯМБ – любимчик музы: беспечен, легок, шаловлив. Он словно шар в объятьях лузы, гусар, повеса – ох, игрив. ХОРЕЙ диктует отрешенно бумаге верные слова. От них мне холодно и больно и каменеет голова. Теперь АНАПЕСТ – он трехсложен, течет – как мощная река, хоть величав, но флирт возможен, но только в меру и слегка. Вот АМФИБРАХИЙ – это барин. С ним надо стоя и на «вы», не очень сложен, но коварен, как ветер западный с Невы. Серьезный ДАКТИЛЬ одиноко стоит себе особняком. Как подойти, с какого бока, чтоб подружиться с чудаком? Теперь с размерами понятно. Ваш стих готов уже в печать. Всё получилось строго, внятно и не добавить, не отнять. 2012

Большой пистолет

«И опять замирают рассветы...» (Только, впрочем, об этом писал). Надоела давно тема эта. Потускнел светлый мой идеал. Я не выдохся, просто "аллегро" поменял на "анданте" пока. Так в ночи замирает шум ветра, вдаль течет безмятежно река. Вот, пошел подработать в охрану. Там мне дали большой пистолет. Банк теперь по астральному плану охраняет какой-то поэт. Мне теперь сочинять невозможно. В банке тесно и полный аншлаг. Ночь проходит обычно тревожно, но бесшумен тяжелый мой шаг. Охраняю чужое богатство, не имея совсем своего. Только, впрочем, не надо злорадства. Я стою за пределом всего. Ведь банкиры – такие же люди, ну, немножко богаче за нас. Просто деньги берут отовсюду и не прячут под грязный матрас; у лохов отбирают изящно. Их на свете хватало всегда. Так шакалы охотятся в чаще, пропадая потом без следа. Мне уже там вполне надоело, стал таким же, – спасибо, привет! Открываю свое бизнес-дело, но оставлю большой пистолет. 2010

ОСЕНЬ

«Осень желтые листья роняет…»

Осень желтые листья роняет словно слезы на землю кругом. Журавли собираются в стаи, до весны покидая свой дом. Дни короче, а ночи длиннее. В поле голо, в низинах туман. Скоро с севера холод повеет из далеких, заснеженных стран. Голос ветра поет безмятежно песню долгую тихо без слов. И мерцают так слабо и нежно звезды в небе меж черных стволов. Я прощаюсь с обманчивым летом, понимая, как жизнь коротка. Вот и дождик приходит с рассветом. Только неба не видно пока. 2012

«С шелестом чуть слышным…»

С шелестом чуть слышным падают листы. Отцвели, поникли поздние цветы. Растворяясь в дымке нежно-голубой, вдаль уходит лето тропкой полевой. Птиц уже не видно. В роще тишина. Холодно и грустно. Стала жизнь скучна. Проплывает в небе крики журавлей. Возвращайся, лето, только поскорей. Я тебя, как чуда, буду с грустью ждать, вспоминать и молча дни перебирать. И однажды рано, на рассвете дня, вдалеке зажгутся отсветы огня. Защебечут птицы. Зажурчит ручей. Запоет, заплачет праздный соловей. Развернется снова книга Бытия. Оживет природа – оживу и я. 2010