Если бы… Если бы…

Почему мама сказала, что Антон Князев может помочь?

– Эй, девушка! Здесь нельзя находиться, это не место для прогулки!

Вздрогнула от неожиданности, оглядываясь. Мужик какой-то. Сторож местный, наверно.

– Простите, я уже ухожу, – отозвалась Ника и правда двинулась к выходу. Под ногами похрустывал битый кирпич и осколки стекла.

– И чего вас сюда как магнитом-то тянет? – не унялся сторож. – Все гнилое, дряхлое. Рухнут перекрытия – и до свиданья! Поминай как звали. И замок вешали, и окна заколачивали, – бубнил он ей в спину даже снаружи, не отставая ни на шаг. – Замок сперли, фанеру сперли. И все равно лезут. Что за народ…

Она остановилась так резко, что сторож чуть на нее не налетел.

– Может быть, вы видели здесь недавно двоих ребят? Моего возраста. Парень и девушка с красными волосами. Приметная такая.

– Да кто только не шляется! – рявкнул мужик. Развернулся и шустро припустил в сторону своей бытовки.

Тишина на кладбище царила невероятная. Слышно было только, как ветки от ветра поскрипывают где-то высоко над головой. И шум машин доносился с проезда.

Казалось бы – сделала все, что смогла. Возвращайся домой с чистой совестью, лопай конфеты и читай про любовь. Но Ника с решением медлила. Минут пять подождала у кладбищенских ворот, теребя в руках пакет, а затем пошла в сторону, противоположную дому. К остановке.

Шанна что-то говорила о заработке искусством. На улице, значит, собиралась играть. А раз так, то искать ее нужно на Покровке. Там таких талантов – через каждые десять шагов. Один бренчит на гитаре, второй песни орет – соревнуются, кто громче. А другие с перевернутыми шапками между прохожими вертятся. У этих двоих из часовни и шапки-то, наверное, нет. Можно, правда, футляр от скрипки приспособить, так еще жалостливей картина получится. Глядишь, чего и насобирает скрипачка. Если кого-то от ее игры мигрень не одолеет.

Мысленно негодуя, Ника все-таки вышла из автобуса на главной площади, у кремля, а оттуда привычным для любого горожанина маршрутом отправилась прочесывать главную улицу.

Гитарные аккорды и бодрые голоса певцов доносились со всех сторон. Но рядом с тем, что творилось здесь же, возле театра драмы, они меркли, как фонарь по сравнению с луной.

Вторник. Дождь. Разгар рабочего дня. Но слушатели у Шанны были. Человек пятнадцать, не меньше. Ника замерла в толпе. Засмотрелась на тонкую девушку в черном, которая играла так самозабвенно, что Ника на время забыла, зачем пришла.

Скрипка рыдала. Жаловалась, шептала печальную историю. Ее голос трепетал между фонарями и булыжной мостовой. В стенах несуществующей тюрьмы, в которую превратилась улица. Казалось, даже бледные призраки всех тех, кто прогуливался здесь столетие назад, покинули свои переделанные под магазины особняки и тоже вслушиваются. Склоняют голову, утирают слезы рукавами саванов…

Длинная прядь, лежавшая на плече скрипачки, вдруг встрепенулась вместе с очередным пассажем, и музыка стала крепнуть. Распахнув крылья, мелодия устремилась ввысь, в серое осеннее небо. «Не сдаваться!» – велели звуки, и все, кто стоял вокруг, невольно расправили плечи. «Не сдаваться!» – пела скрипка, и ей вторил каждый дом на улице: «Преград не существует. Их придумали люди!»

Шанна закончила играть, но народ не спешил расходиться, ожидая продолжения. Тогда она размашисто поклонилась, давая понять, что на сегодня все, и присела на корточки, чтобы собрать купюры из скрипичного футляра, – насчет него Ника угадала.

С внезапным приступом неловкости она подошла ближе.

– Привет.

– Здравствуй, – откликнулась Шанна, не поднимая головы. Бережно уложила скрипку и смычок в освободившийся футляр, защелкнула замки и только после этого распрямилась, глянула с прищуром. – А-а, это ты. Любительница ночных прогулок по кладбищу.

Вблизи и при свете дня Ника нашла ее симпатичной. Открытое лицо с четко очерченными скулами, немного раскосые глаза. Нос с горбинкой, которая ничуть ее не портила. Короткая мальчишеская стрижка с торчащей челкой тоже очень ей шла.

– Здорово играешь, – искренне сказала Ника.

– Ага. Спасибо.

Совсем не выглядя польщенной, Шанна подхватила скрипку, закинула на плечо спортивную сумку и медленно пошла в направлении площади. Ругая себя за нерешительность, Ника пристроилась рядом.

– Я тут принесла кое-что. Для Антона. Вот, – робко произнесла она и протянула пакет.

Шанна взяла его свободной рукой.

– Ага, – повторила она. – Передам.

Дивная многословность.

– Мне бы с ним поговорить…

– Ну и говори. Я-то здесь при чем?

– Я не знаю, как его найти. – Ника решительно вооружилась всем терпением, какое только нашлось у нее в запасе.

– А-а, в этом смысле. Ну, пошли.

Хотя, они и так уже шли. Невысокая Шанна в сапогах на толстой подошве, а рядом – Ника. Молчать в компании скрипачки оказалось на удивление комфортно.