Пока Ника придумывала достойный ответ, несостоявшийся мертвец зашевелился. Перекатился на спину, по-прежнему не открывая глаз, потянулся и шумно вздохнул.

– Опять рука-а… – сонно пробормотал он, нащупывая что-то возле себя. – Как я это все ненавижу… Хоть вообще не просыпайся. Шан, Шанна… Сделай что-нибудь, – жалобно попросил он, неловко пытаясь подняться.

Ника никогда раньше не видела, чтобы люди так прыгали. Только шурхнуло над головой – и подоконник опустел. А высота – больше Никиного роста. Да плюс расстояние…

Красноволосая Шанна тем временем уже присела возле своего ожившего приятеля. Помогла ему встать, подперла его плечом, и оба медленно двинулись к выходу. Они переговаривались совсем тихо, но в крошечной часовне каждое слово раздавалось отчетливо.

– Надо выйти, ты же знаешь. Иначе не получится – место намоленное… Не стоило нам здесь оставаться.

– Знаю. Был неправ. В следующий раз найдем что-нибудь получше.

– С душем?

– И с кухней.

– О-о…

И это они-то с Лисницкой сумасшедшие?

Кстати, о подруге. Стоило странной парочке скрыться за дверью, как непривычно притихшая Ксюша положила ладонь на плечо Нике.

– Раз все живы и здоровы, предлагаю покинуть помещение. Если я снова увижу хоть что-то необычное – точно свихнусь.

– Ты понимаешь, что нам не показалось? – упрямо отозвалась Ника. Но, судя по ее умиротворенному тону, Ксюша все уже себе объяснила.

– Показалось, не показалось… Может, просто пошутил кто-то. Или фильм снимали. На мобильный. Артхаус, короткий метр – сейчас это модно. Пошли, а? Спать дико хочется.

Но через несколько шагов непоколебимая Ксюшина решимость слегка пошатнулась. И с каждым последующим шагом она ее все больше утрачивала. «А что, если это снова окажется там?» – читалось в ее полных тревоги глазах. Подвиг самопреодоления. Она боялась, но двигалась к двери, не желая, видимо, пасовать перед подругой. Которая и сама предпочла бы подождать, когда рассветет, погаснут фонари и можно будет идти не оглядываясь.

Пока тянули время, вернулись те двое. Парень заметно повеселел. Шагал самостоятельно. Даже напевал себе под нос.

– Привет! – обратился он к ним, будто только сейчас заметил. А может, так оно и было. Зато теперь Ника смогла разглядеть его получше. С виду ничего особенного. Темноволосый, бледный, совсем не атлет. Одет, прямо скажем, так себе. Встретишь – не обернешься. Правда, глаза интересные. Чистого серого цвета, – как только углядела при таком свете? – с длинными прямыми ресницами. Спокойные. Не слишком подходящее слово, но именно оно первым пришло на ум. А правый рукав по-прежнему в темных пятнах… Ничего ей не показалось!

– Антон. – И протянул левую руку.

– Ника. Мы уже уходим. Простите за… – Она запнулась, не подобрав сразу нужное слово. Вроде бы и извиняться не за что. Само собой получилось.

– Вторжение, – очень кстати подсказала подруга.

– Я провожу, – не предложил, а произнес он как нечто само собой разумеющееся. Даже в голову не пришло отнекиваться.

Пока Антон натягивал куртку поверх испачканного свитера, подруги обменивались взглядами с его спутницей. Если у той и были наготове едкие комментарии, она предпочла оставить их при себе.

Уходили под этюд Крейцера номер какой-то там. Тоскливый – аж зубы заныли.

За порогом все залил туман. Из-за обрушенного крыльца таращился единственной фарой черный мотоцикл. Ника слабо в них разбиралась, но с виду не старый. Наоборот – стремительные очертания обвеса, хром, металл и ни царапинки. Неплохо. Значит, бомжи с достатком…

Светало на глазах. Только красок не прибавлялось. Запах тоже остался прежним, ночным. Прелая листва, сырость, влажный асфальт. По сонному еще Высоковскому пронесся одинокий автомобиль.

Ника достала из кармана мобильный. Почти шесть утра. И куча пропущенных от мамы.

Шли молча. Каждый – в собственной тишине.

С Ксюшей попрощались возле ее пятиэтажки. Подождали, когда та исчезнет в темноте подъезда, и двинулись дальше. Вдоль длинного бетонного забора – в глубь дворов, туда, где чернело несколько деревянных бараков. В одном из них Ника имела несчастье жить.

– Антон, ты веришь в призраков?

– Нет, но они, к сожалению, верят в меня.

Приятный голос. Мягкий и… спокойный. Похоже, это слово накрепко приклеилось к парню в Никином воображении.