– Много ли платят за такую работу? – улыбнулся Джон, - я уверен, вы заплатите не меньше, чем другим. Ну, не станете же вы экономить на медяках!

– Хм, логично, - кивнул Че-на, - договорились, можешь приступать.

Так или примерно так Сэм помог Джону наработать клиентуру. И то, что он не клянчил, не копался, был аккуратен, выгодно отличало его от конкурентов. Конкуренция у мусорщиков была зверская, однако не произвела на Джона сильного впечатления. Вообще, так подростки из небогатых семей зарабатывали «карманные» деньги, ребята просто по своей природе не могли относиться к этой работе добросовестно. И сил им не доставало. А Джонни уже достиг «призывного» возраста, хотя с его внешностью трудно было отличить от подростка. Попытки изгнать конкурента закончились на первом же «эй, ты!» И дело было не в словах, Джон считал шаги, не отвлекаясь от работы. Сочтя дистанцию приемлемой для групповой цели – пацаны решили, что вшестером точно справятся – атаковал внезапно и безжалостно. Но по-своему нежно – никого не изуродовал.

Но ведь были ещё и «крутые»! Шпана, которой в головы не могло прийти, что человек трудится по своему глубокому убеждению, а не потому, что на большее не способен. Большее в их представлении – грабить и вымогать у слабых заработанные гроши. И эти ребята решили дать Джону «урок»! «Подготовить», с его-то связями в полиции – он там каждую неделю моется. Мылся бы чаще, но боится примелькаться. С ними Джонни на несколько долгих секунд вновь превратился в крысу – бей первым, бей внезапно, бей чем попало, бей насмерть, не оставляй за спиной живых. В общем, от него отстали.

Клиенты ворчали, но в целом были довольны, Джон не голодал - жизнь как-то стала налаживаться. Но такое уж человек существо – постоянно его кто-то раздражает. Более сильных эмоций Джон не испытывал, если не считать благодарность – вот дядя Сэм человек. А остальные! Джон легко переносил любые лишения и тяготы, но его никогда не унижали – вот в чём фокус. И очень многим не нравилась его естественное независимое поведение. Ну не нравится – не нанимай! Нет – они считали, что цель их жизни – указать всякому «его место». Прямо его не оскорбляли, но изводили придирками, тянули с оплатой – придёшь за своими грошами завтра! И всё только потому, что он не видел никаких оснований считать их хоть в чём-то выше себя. Указать ему место – для некоторых это стало идефиксом. Так подойди к Джону, оскорби, ну! Нет, лучше бросить в бак открытую банку с протухшими консервами или тухлые яйца. И ржать, как он это здорово придумал – проучил мусорщика.

Джонни перестала нравиться нормальная жизнь, вернее его место в ней. В стае у него всегда было высокое положение по ловкости и по заслугам. Газет Джонни не читал, но рекламы на глаза попадалось много, сугубо по роду занятий. Он узнал, что есть армия, может, попытать удачу там? Где не будет всех этих сволочей. Туда можно записаться, но каким образом, он понятия не имел. Вообще-то, есть, у кого спросить, но очень уж не хочется. Хотя… сегодня же банный день! И раз уж он решил идти в армию и не знает, как это сделать иначе, кое-кому напоследок можно «указать» место. Джон с удовольствием принялся за рассмотрение кандидатур. Так – Сэм отпадает, Че-на всегда высокомерная сволочь, не только с ним, Ро-гу просто дурак… Джон, перебирая варианты, оттягивал принятие уже принятого решения. Конечно же, господин Та-ню, спортсмен и красавец. И не завидовал Джон вовсе, вообще плевать. Вот это, видимо, и бесило красавчика – кто-то смеет не восхищаться им, признавая своё ничтожество. И кто? Мусорщик! Уж как он старался – и глядел презрительно, и цедил сквозь зубы, плату всегда кидал под ноги, тьфу! А Джону пофиг. Но раз уж всё так удачно складывается, и в армию он собрался, и пора идти выносить баки этой сволочи…

– По-твоему, я обязан торчать у калитки целых две минуты в ожидании твоего визита? Ты представляешь, сколько стоит моё время? Ну, что молчишь? – процедил господин Та-ню, нависая над склонённой головой Джонни, - я жду ответа!

Джон медленно поднял лицо, лучась счастливейшей из своих улыбок.

– Да ты обкурился, грязная скотина! – хотел заорать господин Та-ню, но получилось лишь.
– Да ты э-э-э,…, - Джонни с особым удовольствием нанёс удар щёпотью в селезёнку. По рёбрышкам, по плавающим, - аж зажмурился Джон. В промежность, так – не падать! Придержать и резко на себя, так, чтоб носиком в лоб – вот он меня первый клюнул – наслаждался парень – и ещё раз – и ещё!

– Это не со мной, этого не может быть, - подумал красавец, теряя сознание.

– Теперь можешь падать, – разрешил Джон, и ботинками разбил морду, чтоб долго не опознали. Калечить не стал, но место указал. Перевернул мусорный бак, вывалив содержимое на лужайку, и надел его на господина, как презерватив. В два пинка нахлобучил до упора, хмыкнув, поднатужился и воздвиг-таки сей памятник снобизму. Значит бак, а в него, типа, господин воткнулся по пояс, руки по швам, да так раком и застыл.

И не сказать, что Джон собой гордился. Присел в сторонке на поребрик в ожидании полиции, грустно размышляя о вездесущем западле. Увлёкся модерном и не заметил, что господин Та-ню обоссался. Ну, кто бы мог подумать, что спортсмен, краса нации…. Вот как он теперь поедет и как ему людям в глаза смотреть? Джонни был далёк от пафоса художников, хотя имел на него определённые основания. У бровки притормозила машина, щёлкнул затвор фотоаппарата. Потом ещё, только со вспышкой, и ещё… Джонни в кадр не попадал, да и не стремился. Зачем? Ему достаточно чувства воплощения замысла, завершенности, ну и народного признания – копы так ржали, что даже совсем не били.

– Что, Джонни, банный день? – спросил патрульный, - за что ты его так? Не заплатил?

– Просто достал, - взрыв хохота, и острота, - страшно подумать, что ты сотворишь, если тебя достанут непросто!

Снова хохот, команда поехали… и роковой момент – ты обоссался, паршивец?

– Да не я это, он! – со всей убедительностью воскликнул Джонни, - поздно заметил, когда его ставил!

– Ха-ха-ха! Ну, уморил, мороженого тебе, что ли купить? Ха-ха-ха!

Пройдя обязательную программу визита в родном полицейском участке, Джонни на ритуальный уже вопрос дежурного копа, - Ну, что с тобой делать, грязная скотина?

вместо обычного своего «пустите переночевать» ответил, - Может, убьёте?

Дав полицейскому насладиться новизной, продолжил, - Ну, коли самим лень, поручите военным!

Коп неожиданно для себя задумался над свежим поворотом заезженного до омерзения сюжета. В предложении был смысл. Отпадала необходимость писать много букв, ломая голову над их расположением. А то ж ведь рапорт - раз, объяснительная этого ушлёпка - два, показания с того обоссаного терпилы - три… И делов-то – вписать его в другой протокол и запихнуть недоумка не в ту камеру. Ну, в ту, где отпускники после дебоша отсыпаются. Их, вообще-то, полагалось в комендатуру сдать, но уж больно они пьяные хулиганили и имели много денег, только потеряли где-то. Вот парень за компанию с ними загремит на губу, а там разберутся или убьют, второе предпочтительнее.