— Что? Что такое? — вскинулся спросонья Аркадий Францевич. — Эличка, ты чего?

— Я чего? — потирая плечо, повысила голос Эльвира Павловна. — Это ты чего? Вон, до крови прокусил!

— Ох! Прости-прости! Сон кошмарный приснился. Ужасно! Не могу прийти в себя.

— Нет, ну вы подумайте! А если бы это было не плечо, а шея? Точно бы прокусил сонную артерию! — Эльвира Павловна резко села на кровати. — Ты то храпишь, то лягаешься, а теперь вот еще и укусил!

Аркадий Францевич решил разрядить обстановку и сделал виноватое лицо:

— Ну, Эличка, не злись, пожалуйста! Ну укусил, что уж тут поделаешь? Больно? Давай поцелую…

Но попытка примирения не возымела должного эффекта. Эльвира Павловна, взвизгнув, с не свойственной ей ловкостью вскочила с кровати, нервно и решительно стянула с супруга одеяло и демонстративно бросила его на пол одеяло:

— Оставь меня в покое! Иди спать на тахту! И таз твой чертов достал! Завтра его выброшу! Сколько он будет греметь?!

Поняв, что так просто уладить конфликт не получится, Аркадий Францевич глубоко вдохнул воздух, на выдохе процедил сквозь зубы: «Тэ-эк-с», резко встал с кровати, поднял одеяло и быстро вышел из спальни. Но как человек с обостренным чувством собственного достоинства он хотел оставить последнее слово за собой — в конце концов, он все-таки мужчина! Аркадий Францевич заставил себя вернуться, широко распахнуть дверь в спальню и потрясти кулаком в воздухе:

— Я! Ты! — больше слов у него не нашлось.

Бросив на тахту в гостиной одеяло, Аркадий Францевич прошел на кухню. Там он споткнулся о таз, который почему-то время от времени срывался с гвоздя и падал на пол с веселым громким звоном. Соседи Аркадия Францевича фактом падения таза были крайне недовольны.

Однажды они даже написали жалобу в местное отделение милиции, что, мол, такие-то такие-то постоянно и умышленно по ночам роняют на пол металлические предметы, чем, несомненно, демонстрируют свои анархистские взгляды. И действительно, по непонятным причинам тазик срывался с гвоздя преимущественно в ночное время, но к анархизму сей факт не имел никакого отношения.

Аркадий Францевич повесил на место таз, вздохнул, налил и выпил стакан минеральной воды, пожевал сухую корочку булки, подошел к окну и посмотрел на низкое темное беззвездное небо.

«Ни единой звездочки, — подумал он. — Интересно, отчего мне так часто снится звездное небо? Наверняка это что-то значит».

В кухне запахло сыром. Аркадий Францевич принюхался. Сыр! Французский сыр! Не может быть!

Он протянул руку и резким движением открыл холодильник, но не нашел в нем ничего, кроме кастрюльки с котлетами, трех сморщенных помидоров, открытой банки маринованной моркови и небольшого обветренного куска буженины.

«Тэ-экс», — раздраженно произнес Аркадий Францевич и хлопнул дверцей холодильника.

Веселый звон вновь сорвавшегося с гвоздя таза заставил мужчину вздрогнуть.

«Я болен, — со страхом подумал он. — Определенно болен. Этот ужасный сон, этот преследующий меня запах сыра… Похоже, у меня депрессия. Да-да! Точно, депрессия. Конечно, депрессия, я ведь не помню, когда в последний раз смеялся!»

Аркадий Францевич, почувствовав слабость в ногах, опустился на табурет. Мысль о болезни страшила его.

Недавно он прочел в одном из научных журналов интереснейшую статью о депрессии, которую все еще не признает официальная медицина, но автор настаивал на том, что это болезнь, способная не просто нарушить психическое равновесие, но и вызвать глубокие физиологические проблемы, даже убить человека.

Аркадий Францевич всегда был здоровым человеком и тем не менее очень боялся заболеть. Оттого даже вскочивший на носу прыщ мог ввести его в состояние паники. Правда, порой он умышленно симулировал нездоровье, чтобы уберечься от недовольного ворчания своей властной супруги, придумывая головную боль, или ломоту в спине, или воспаление простаты, когда вдруг Эльвира Павловна уж слишком часто пыталась напомнить ему, что она женщина в расцвете сил.

— Кадик! Угомонишься ты когда-нибудь или нет? Опять этот таз!

В проеме кухонной двери возникла тучная фигура Эльвиры Павловны.

Ковард поднял на супругу печальные глаза:

— Эличка, мне кажется, я болен.

Эта новость явно не поразила разгневанную супругу:

— Кто б сомневался! Ты болен на всю голову.

Аркадий Францевич обреченно уточнил:

— Нет, я серьезно.

Та, хмыкнув, окинула мужа насмешливым взглядом:

— Куда уж серьезнее? Все и так давно ясно. Взять хотя бы это, — Эльвира Павловна указала взглядом на медный таз. — Нормальные люди женам на день рождения золотые украшения дарят, а не тазики.

— Эличка, ну зачем ты так? — попытался оправдаться Аркадий Францевич. — Какие украшения? Ты и без украшений прекрасно выглядишь. Ты же знаешь мою зарплату.

— Твоя зарплата — это отдельный разговор.

— Конечно, ты зарабатываешь больше. Но так не будет вечно.

— Да что ты?!

— Возможно, нет, не возможно, а непременно я скоро допишу свою кандидатскую работу, а может, эта разработка и вообще потянет сразу на докторскую.