9 июля кто-то наверху наконец определил нам место. Быстро провезли через Москву, повернули на Киев и выгрузили на лугу около станции Зикеево, не доезжая Брянска.

Тут же вечером – бомбежка. Паника страшная, все в соседний лес убежали, только к утру очухались. Так мы получили, выражаясь высоким стилем, боевое крещение. Да, две бомбы, несомненно, были. Никого не задели, но моральный дух, к сожалению, оказался невысок. Что поделаешь – нестроевые и необстрелянные. Тем более женщины. Я, по-честному, не ощутил страха.

Начальник потребовал в «штаб». Это всего лишь кусты. Сидит Хаминов и рядом с ним незнакомый военный. Представился как инспектор санотдела армии.

И дальше – деловой разговор. Ко мне:

– Я привез вам очень важную книжечку: «Указания по военно-полевой хирургии». В ней изложена единая доктрина.

– Следующее: назначаетесь ведущим хирургом ППГ. У вас вся полнота власти в решении хирургических вопросов и расстановке медицинских кадров.

Вижу, что Хаминову это не нравится.

– А что же тогда начальнику остается?

– Общее руководство и организация.

Я вежливо молчу. Хаминов был гинекологом и главврачом в городе Великий Устюг. Привык оперировать, руководить, а тут – мальчишка будет главным по хирургии. Отыгрался – приказал:

– Вы свободны, товарищ военврач.

Займемся вплотную «Указаниями». С сознанием всей полноты ответственности («Все-таки это здорово звучит – ведущий хирург!»)

– Эй-й, товарищи! Грузиться!

Оказывается, переезжаем. «Передислокация». Это военврач дал указания перебазироваться (тоже новое слово) в пустующую сельскохозяйственную школу, что в лесу с другой стороны станции Зикеево.

Разместили в классах, как в вагонах: командиров, женщин. И отдельно – «рядовой состав».

Я забрался за дом, на бревна, и изучаю «Указания». Сказали: завтра будем проводить учения.

Очень интересное понятие «Единая доктрина военно-полевой хирургии». Это значит: все хирурги на всех фронтах должны лечить раненых одинаково, по этим самым «Указаниям».

И тут регламентация!

Где инициатива?

Нет. Дальше читаю разумное объяснение. Оказывается, регламентация нужна потому, что в большую войну хирургией занимаются в основном не хирурги, знаний у них нет, и от инициативы – одни потери. Да. Может быть.

«Указания» изучал несколько дней.

Самая суть. Четыре «кита»: сортировка, хирургия, госпитализация, эвакуация. Обработка ран: рассечение не зашивать, при переломах – шины, гипс – в тылу. Живот и грудь оперировать в первые часы.

После этого был еще один переезд – в г. Жиздру, где мы получили палатки и медицинское имущество. Теперь мы настоящий полевой госпиталь: штаты, оснащение, транспорт. Все – кроме опыта.

Да, наш транспорт: 22 пароконные подводы, лошади и повозочные мобилизованы из колхозов Белозерского района. Были – тощие, но за десять дней в вагонах, при полных нормах овса – отъелись. Только очень пугливые – от встречных машин, утыканных ветками для маскировки, бросаются в стороны от дороги, не разбирая канав.

А где-то шла большая война, грустные сводки – бомбардировки Москвы.

Дорога к фронту

4 августа мы вплотную подходим к фронту.

Вечереет. Впереди нас то ли туча, то ли сплошной густой дым – мрачно. Непрерывный гул артиллерийской стрельбы. Уже целые сутки мы его слышим.

ППГ-2266 шагает на запад. Приказ: «4 августа к 18.00 развернуться в районе г. Рославль и принять раненых от МСБ».

Обоз уже двигается шестой день. Спешим – опаздываем.

Штабная подвода впереди, рядом с нею шагает Хаминов в крагах. Я знаю, что у него расширенные вены и он страдает, но впереди стрельба, и он должен идти первым. Комиссар сзади подстегивает, чтобы не растягивались.

Мы идем пешком. Лишь несколько женщин, которые стерли ноги, стыдливо примостились на повозках. У некоторых туфли порвались, идут босиком – маленьких сапог так и не получили.

Моя база – телега операционной. Здесь же приписаны Лидия Яковлевна, Татьяна, Тамара, Зоя. Храбрый народ в нашей компании – боятся, но молчат.

Всю дорогу мы едем проселками – избегаем бомбежек и чтобы машины нам не мешали. Радио у нас нет, сводки узнаем от встречных командиров.

Уже привыкли к походу. Спим на земле, с вечера валимся, как подкошенные, а ночью просыпаемся от холода – чертовски холодные ночи на Смоленщине. Но шинель хороша! И теплые портянки тоже пригодились – на ночь я разуваюсь и ноги в них завертываю.

В Жиздре кипятильник получили, поэтому кипяток есть два раза в день, а вечером – еще суп, если сон не сморит, пока повар Чеплюк варит.