Рецепт у меня один – спасаться работой. Дел за время съезда накопилось много. И это хорошо.

Министр здравоохранения Петровский критически высказался в ЦК о репертуаре столичных театров. Министру геологии Сидоренко не понравилась выставка художника Пахомова [8] . Мнения высказывают не как зрители, а как руководители высокого ранга. В культуре у нас разбираются все. Мне эту критику ставят на вид. А когда я позволила себе высказаться по поводу фильма «Год как жизнь» [9] , меня сразу же одернули. Не в свое дело лезешь, товарищ министр культуры, кинематографом занимается Госкино! Да, это так. Но я считаю возможным высказывать мнение по поводу того, в чем я хорошо разбираюсь. То, что кинематограф передан в ведение отдельного комитета, не лишает меня права голоса. Если вижу, что картина плохая, то так и говорю. Единственным хорошим в ней была музыка, написанная Шостаковичем. Все остальное плохо. Неровно написан сценарий, слишком много персонажей, в игре актеров много пафоса, отчего картина приобретает чуть ли не пародийный характер и т. д. Разве можно так несерьезно относиться к делу? Тем более что речь идет об основоположниках марксистского учения. Когда я высказалась по поводу «Ватерлоо» [10] , то тоже услышала, что кино по моему ведомству не проходит. А министерство культуры можно критиковать всем желающим, независимо от ведомства. Обидно.

В работу Госкино вмешивалась и буду продолжать вмешиваться. Особенно в закупку заграничных фильмов. Выбор большой, а в Госкино привыкли руководствоваться только кассовыми соображениями. Художественный вкус, смысл, идейность – все приносится в жертву кассе. В результате покупаются такие ужасные фильмы, как «Фантомас», «Анжелика» или «Великолепная семерка». Платим валютой за какую-то дрянь, вместо того чтобы покупать стоящие фильмы. Я долго настаивала на том, чтобы купить такие картины, как, например, «В джазе только девушки», «Убить пересмешника», «Ричард Третий». Настояла. А вот настоять на том, чтобы не покупали «Анжелику», не смогла. Странно. Собираются умные люди, говорят правильные речи, а покупают всякую дрянь. Государственные деньги дважды выбрасываются на ветер – сначала платим за фильм, а потом за дубляж. В Госкино порядка мало, а в «Совэкспортфильме» [11] и того меньше. Представитель «Совэкспортфильма» в Египете в прошлом году был уличен во взятках. Брал деньги за то, чтобы рекомендовать фильм к приобретению. Стыд и позор! Устроили в Калашном переулке [12] что-то вроде закрытого клуба, куда ходят директора магазинов, модные парикмахеры, гостиничные администраторы и подобная им публика. Попасть в просмотровый зал «Совэкспортфильма» – это привилегия для избранных. Даже ко мне иногда обращаются – помогите туда попасть. И на просмотрах в Особом отделе Госкино [13] много случайной публики. Если бы Госкино находилось в моем ведении, я бы такого не допустила.

Тем, кто рассказывает сказки об операциях, которые я сделала то ли в Англии, то ли в Австрии за казенный счет, хорошо известно, сколько времени я уделяю физкультуре. Занимаюсь регулярно, независимо от графика. Даже в поездках. Соблюдение режима помогает мне поддерживать форму и хорошо выглядеть. Физкультура помогает, а не ухищрения врачей. Но никто не скажет: «Фурцева – железная баба, начинает каждое утро с зарядки и пробежки, регулярно ходит в бассейн и т. д.». Лучше сплетничать о том, будто я делаю операции у «личного врача Софи Лорен». Не думаю, что у Лорен есть свой личный хирург. Но языки людские без костей. Мелют, что в головы взбредет.

Польза от регулярных занятий налицо. При незначительной разнице в возрасте я выгляжу много моложе Николая, который всем видам спорта предпочитает шахматы.

Не выношу интриганов. Особенно не выношу тех, кто пытается использовать меня в своих делишках. В театре Маяковского решили устроить «переворот» – убрать главного режиссера Гончарова [14] . Гончаров – талантливый режиссер, но стремление выделиться на фоне прочих порой идет ему во вред. Я осталась недовольна его последней постановкой. «Трамвай “Желание”» – слащавая мелодрама, без которой советский зритель вполне мог бы обойтись. Пьес, показывающих изнанку буржуазного общества, у нас было поставлено столько, что еще в одной нет никакой нужды. Особенно в ленинский год [15] .

Я высказала свое мнение по поводу спектакля и немного покритиковала Гончарова. Критика была заслуженной. Надо отдать Гончарову должное. Он правильно воспринимает критику. Не спорит, не оправдывается, а принимает к сведению, мотает на ус. С такими людьми приятно работать. Они стараются не повторять своих ошибок. «Трамвай» пользуется успехом у зрителей. «Наконец-то в “Маяке” маячит в кассу очередь», – пошутила недавно Марецкая [16] .

Вдруг история с «Трамваем» получила неожиданное продолжение. Секретарь театральной парторганизации Тер-Осипян решила воспользоваться моментом, чтобы избавиться от Гончарова. Она считала, что Гончаров ее недооценивает, дает мало ролей. Козыряя моим именем и представляя дело так, будто бы она действует по моему поручению, Тер-Осипян настроила против Гончарова дирекцию театра и кое-кого из актеров. Надо отметить, что большинство труппы не пошло у нее на поводу, но это не помешало Тер-Осипян заявлять в моем кабинете, будто она выступает от имени всего коллектива. Непонятно, на что она надеялась. Всем известно, что я принимаю решения только после всестороннего обдумывания. Семь раз отмерю, а потом уже режу. Я сразу же почувствовала, что дело неладно. Директор театра с удивлением смотрел то на меня, то на свою «предводительницу». Ясное дело – она сказала всем, что действует по моему поручению, а я, как выяснилось, ничего ей не поручала. На выяснение истинного положения дел у меня ушло два дня. Потом все виновные получили по заслугам. Тер-Осипян получила партийный выговор и была снята с секретарского поста. Вряд ли ее возьмут в какой-либо другой театр. Интриганы никому не нужны. Она рыдала у меня в кабинете, жаловалась на свою несчастливую жизнь, на то, что ее не ценят и не любят. Я на это ответила, что оценивают человека по его поступкам и любят за них же. Хотела еще добавить, что из-за своих интриг она не получит в этом году «народную», но промолчала. Пускай походит еще год-другой в «заслуженных».

Невероятно устала. Если бы могла, то завтра бы весь день пролежала бы в постели. Но нельзя – праздник. Переживаю по поводу последней ссоры с Николаем. Эх, если бы она в самом деле была бы последней! Он не понимает, что супружеский союз – это прежде всего ответственность. Тень поступков одного ложится на другого. Странно объяснять прописные истины взрослому человеку, да еще и с большим опытом руководящей работы. Корень всех наших проблем в том, что я – министр, а мой муж – заместитель министра. Его уязвляет то, что я выше по должности, хотя я никогда не позволяю себе подчеркивать эту разницу. Для меня ее не существует. Для Николая же это очень важно. Это его уязвляет, тем более что когда-то он был выше меня по должности [17] . Он выдумал, будто я горжусь этой разницей и считаю себя выше него. Выдумал и травит душу себе и мне своей выдумкой. Но боюсь, что если меня снимут, лада в нашу семью это не принесет. Боюсь, что тогда Николай от меня уйдет, не захочет жить с неудачницей. Он не уважает неудачников. Себя к таковым не относит. Считает, что пал жертвой интриг, а это другое. Сняли, мол, за компанию с Поповым [18] – пострадал ни за что. Николай любит порассуждать о том, как сущий пустяк может изменить карьеру человека. «Мал камешек, не видно его, а споткнешься и лоб расшибешь», часто повторяет он. Он имеет в виду себя, а я сразу же вспоминаю о том, как меня сняли с секретарской должности. Николай знает, что эта присказка мне не нравится, но продолжает повторять ее. Шутка, мол. Шутки иногда ранят больнее пуль.

Вот уже 11 лет я на министерском посту. Огромный срок. Горжусь тем, что успела сделать так много. Хотелось бы больше, но уж что есть, то есть. На днях открыли новый цирк [19] – большая радость. Как же трудно было добиться разрешения на строительство! К цирку у нас относятся как к чему-то второстепенному. Иногда приходится слышать, что цирк это вовсе и не искусство. Одергиваю, стыжу. Искусство! Настоящее искусство! Очень люблю цирк и рада тому, что наш новый цирк – самый большой в мире. Знай наших!

Очередной тяжелый разговор в ЦК по поводу Ростроповича. От Андропова приехал генерал Бобков. Демичев [20] настроен весьма агрессивно. Он считает, что пора принимать решительные меры в отношении Ростроповича и Вишневской. Боюсь, как бы эти меры не повредили престижу нашего государства. Я уважаю Ростроповича. Он невероятно талантлив, он – гений, а гении требуют к себе особого отношения. Всякий раз, когда заходит разговор о Ростроповиче, я говорю, что во всем, что с ним происходит, есть и наша вина. Ростроповича недооценивали. Это его сильно задевало и в итоге подтолкнуло к опрометчивым поступкам. В ответ на это слышу одно и то же: «Как это – недооценивали? Народного в сорок лет получил, премии, награды…» Я на это отвечаю, что народных артистов у нас много, а Ростропович – один на весь мир. Конечно же ему не стоило устраивать у себя на даче общежитие для антисоветских элементов и выступать в их защиту [21] . Это ошибка. Но и с нашей стороны тоже были допущены ошибки. Не стоило действовать по отношению к Ростроповичу так резко. Нельзя было отлучать его от творчества. Я на правах старой знакомой пыталась поговорить с ним по душам, но другие руководители до меня наговорили ему столько всякого, что он и на меня начал смотреть волком. Разговора не получилось. С Вишневской тоже испортились отношения. Жаль. Те, кто собирается применить к ним «решительные меры», не выезжают за границу и не принимают иностранных делегаций. Им не придется отвечать на вопросы о Ростроповиче. Убеждала Демичева, что Ростроповичу нельзя ставить палки в колеса. Он должен иметь полную свободу творчества. Творчество отвлечет его от нежелательной деятельности. Я не могу назвать ее «антисоветской», поскольку антисоветчиком Ростроповича не считаю. Если мы хотим, чтобы Ростропович одумался, надо показать, что мы его ценим и уважаем. Пряник всегда лучше кнута. Не выпускать Ростроповича на гастроли и международные конкурсы – это тройной удар по государству. Во-первых, мы останемся без наград, которые он может получить. Во-вторых, мы останемся без валюты, которую он может заработать. А ведь речь идет о больших суммах. Я не раз говорила, что если правильно взяться за дело, то министерство культуры станет приносить государству такой же доход, что и министерство внешней торговли. Талантов у нас море. В-третьих, сразу же поднимут голову злопыхатели и очернители. Начнут лить на нас грязь. Не страшно, но неприятно.