Эркюль Пуаро медленно покачал головой. Он был озадачен. Потому что Роше-Неж лежит выше линии снегов. Там есть гостиница, но она связана с остальным миром только фуникулером, так как стоит на длинном и узком карнизе, нависшем над долиной. Гостиница открывается в июне, но в ней редко кто-то появляется до июля-августа. В этом месте очень мало входов и выходов, и если человека здесь выследят, то он попадет в ловушку. Данное место выглядит фантастически неудачным для встречи банды преступников.

И все же, если Лемантёй сказал, что его сведения надежны, то, скорее всего, он прав. Эркюль Пуаро уважал комиссара швейцарской полиции и знал его как способного и надежного человека.

По какой-то неизвестной причине Марраско приедет на это место встречи высоко в горах, вдали от цивилизации…

Пуаро вздохнул. Поимка безжалостного убийцы не соответствовала его представлению о приятном отпуске. Работать головой, сидя в кресле, размышлял он, подходит ему больше, чем заманивать в ловушку дикого вепря на склонах гор…

Дикий вепрь – так его назвал Лемантёй. Это странное совпадение, несомненно…

– Четвертый подвиг Геракла, – пробормотал Пуаро себе под нос. – Эриманфский вепрь…

Незаметно, исподтишка, он внимательно оглядел поднимающихся вместе с ним пассажиров.

На сиденье напротив него сидел американский турист. Стиль его одежды, его пальто, его саквояж, всё, до полного надежд дружелюбия и наивной увлеченности пейзажем, даже путеводитель в руке, – всё выдавало в нем американца из маленького городка, впервые попавшего в Европу. Еще пара минут, подумал Пуаро, и он заговорит. Об этом ясно свидетельствовало нетерпеливое, собачье выражение его лица.

С другой стороны вагона высокий, довольно представительный мужчина с седеющими волосами и большим крючковатым носом читал немецкую книгу. У него были сильные, подвижные пальцы музыканта или хирурга.

Еще дальше сидели трое мужчин одного и того же типа. Мужчины с кривыми ногами, внешность которых говорила об их принадлежности к миру лошадей. Они играли в карты. Вскоре, вероятно, они предложат кому-нибудь из незнакомых людей присоединиться к игре. Сначала этот человек выиграет, потом удача отвернется от него.

В этих трех людях не было ничего необычного. Единственное, что было необычно, – место, где они находились. Их можно увидеть в любом поезде, направляющемся к месту проведения скачек, или на борту небольшого лайнера. Но в почти пустом фуникулере – нет!

В вагончике ехал еще один пассажир – женщина. Она была высокой и черноволосой, с красивым лицом, которое могло бы выразить целую гамму эмоций, но вместо этого оно застыло и ничего не выражало. Она ни на кого не смотрела и не отрывала глаз от долины внизу.

Вскоре, как и ожидал Пуаро, американец заговорил. Он сказал, что его зовут Шварц. Это его первая поездка в Европу. Пейзаж, сказал он, просто великолепен. На него произвел огромное впечатление Шильонский замок. Ему не очень понравился Париж как город – его чересчур расхваливают; он побывал в Фоли-Бержер, в Лувре и Нотр-Даме и заметил, что ни в одном из местных ресторанов и кафе не умеют правильно играть джаз. Елисейские поля, считает он, очень хороши, и ему понравились фонтаны, особенно когда они подсвечены.

Никто не сошел в Лез-Авине или Коруше. Было ясно, что все пассажиры фуникулера едут в Роше-Неж.

Мистер Шварц объяснил свои причины. Ему всегда хотелось, сказал он, побывать высоко в заснеженных горах. Десять тысяч футов – это очень хорошо; он слышал, что на такой высоте невозможно как следует сварить яйцо.

В порыве своего простодушного дружелюбия американец попытался втянуть в разговор высокого седовласого джентльмена, сидящего на другой стороне вагончика, но тот лишь холодно посмотрел на него поверх пенсне и вернулся к чтению своей книги.

Тогда мистер Шварц предложил поменяться местами с темноволосой дамой: так ей будет видно еще лучше, объяснил он.

Вызывало сомнение, понимала ли она по-английски. Во всяком случае, женщина только покачала головой и глубже зарылась в меховой воротник своего пальто.

Мистер Шварц прошептал Пуаро:

– Мне представляется неправильным, что женщина путешествует одна и никто о ней не заботится. За женщинами нужно присматривать, когда они путешествуют.

Вспомнив некоторых американок, которых он встречал на континенте, Эркюль Пуаро согласился с ним.