Холодно, собирался сказать он, но слова его прервались.

Раздался резкий звук выстрела. Пуля прорвалась в следующее стекло и выбила кусок из спинки сидения перед Эриком. С другой стороны поезда тоже вспыхнули выстрелы.

— На пол! — воскликнул Лоусон, когда стекла начали трескаться в каждом окне вагона. Пуля просвистела над его головой и врезалась в масляный фонарь, из которого на половицы потекло горящее масло.

Энн бросилась на пол и прикрыла собой раненую девушку, а пуля, срикошетившая от оконной рамы, смертоносным шершнем сбила шляпку с ее головы. Гантт вскрикнул от боли, когда древесные щепки оцарапали ему лицо. Матиас ощутил, как пуля пролетает в опасной близости от его головы и даже срезает прядь волос. Рустер предпочел отстреливаться, стоя в проходе и не обращая внимания на свистящие со всех сторон выстрелы.

— Пригнись! — закричал ему Лоусон, но у молодого человека ушло еще несколько секунд, чтобы ощутить настоящий запах опасности, в которой он находился. Он в последний раз выстрелил в ночь и бросился на пол между двумя сидениями, когда два смертельных жужжащих куска свинца угодили как раз в то место, где он только что стоял.

Обстрел продолжался еще, может, секунд пятьдесят. Как только он закончился, все окна были разбиты, и с улицы в вагон проникал колючий холод. Стены пассажирского вагона были испещрены, как минимум, двадцатью отверстиями от пуль.

За выстрелами послышалось завывание ветра, швыряющего белые горсти снега в разбитые окна, а на полу потрескивало пламя. Лоусон подполз к огню, снял пальто и не дал пожару разгореться. Он подумал, что вскоре, замерзая, люди многое готовы будут отдать за тепло огня, но пока что он причинял больше неудобств, выкуривая их на улицу.

— Господи! Господи! — лепетал Ребинокс из своего спасительного угла на полу.

Лоусон содрогнулся от пьянящего аромата свежей крови. Кто-то получил пулю.

— Кто ранен? — строго спросил он.

— Мне лицо щепками порезало, — проскрипел Гантт. — Было чертовски близко…

— Я в порядке, — откликнулась Энн. — Только шляпу сбило.

— А девушка?

— В нее не попали.

— Кто-нибудь еще? Эрик?

— Я в порядке.

— Эстерли?

— Не задет, — ответил проповедник.

— Матиас? — продолжил искать Лоусон.

— Порядок… пока что.

— Господи… Боже… я ранен… — скрипучим голосом простонал Кенни Преско. — Левая ключица… похоже, сломана… черт!

— Насколько все плохо?

— Проклятье, больно!.. Кровь идет… но… — он чуть успокоился. — Но не похоже, что я умираю…

Внезапно в пассажирский вагон снова выстрелили. Затем снова и снова, но криков боли или паники не последовало. Лоусон присмотрелся к окну, из которого прилетали пули. Хотят, чтобы мы оставались на полу, подумал он. Особенно я и Энн. Он улучил момент, чтобы поменять патроны во втором кольте на серебряные.

— Алабама? — обратился Рустер из дальнего конца вагона. — Есть идеи?

— Пока что просто будем пытаться не дать себя застрелить.

— Ну, если ты такой же, как эти твари, — хмыкнул Матиас. — Тебе-то волноваться не о чем.

— Тем не менее, мне бы не хотелось сталкиваться с подобными неудобствами.

— Ты должен вытащить нас отсюда! — воскликнул Ребинокс. — Ты и я, мы же с тобой оба Дикси! Ты же не оставишь меня умирать?

Лоусон даже не знал, что на это отвечать, поэтому предпочел сохранить молчание.

— Здесь становится чертовски холодно, — заметил Гантт.

А затем… снаружи донесся голос, который поначалу показался лишь игрой шума ветра.

— Энни? — позвал кто-то. — Энни, подойди к окну!

Тревор услышал, как его спутница едва не задохнулась, он почувствовал, как часто забилось ее сердце.

— Энни, Ева здесь, со мной! Ева здесь!

— Вы знаете кого-то из этих монстров? — изумленно воскликнул Эстерли. Девушка промолчала.

— Ее отец и сестра, — пояснил Лоусон, потому что знал, что для Энн произносить это слишком тяжело. — Обоих похитили и обратили.

— Энни? Детка? Ну же, посмотри на нас!

— Ты знаешь, что они собираются сделать, — предупредил Тревор, опасаясь, что Энн может наделать глупостей.

— Пустят мне пулю в голову, как только я поднимусь. Скорее всего, они уже даже прицелились.

— Энн? Поговори ссссо мной, сссесссстра!

Этот голос был худшей из пыток. Он был одновременно жестким, требовательным, но жалостливым и беззащитным, и Лоусон понимал, что это может выбить Энн из колеи. Она уже несколько месяцев не видела отца и сестру, и теперь… такая малость отделяет ее от того, чтобы посмотреть, чем стала ее семья.