Пинком превратив дверь в гнутый металлолом, Эфон проталкивается через рокритовую коробку входа. Керамит с визгом трется о края, но капитана не остановить. Топая вверх по лестнице, он чувствует, как камни подаются под тяжеловесными шагами. Аварийная лестница проектировалась без расчета на космических десантников, не говоря уж о воинах, облаченных в полный тактический доспех дредноута. Наплечники скребут по стенам, ступени растрескиваются под сапогами, а перила сгибаются в хватке перчаток.

Поскольку Несущие Слово сдерживают не только людей Эфона, но и прибывающих Ультрамаринов из колонны брата Понта, капитан надеется, что сержант Несущих Слово и его братья-изменники, которые занимают башню, все еще будут отвлечены. Во мраке лестницы наверху грохочет болтер, и он понимает, что его надежды пусты.

Дверь открывается, и наружу выглядывает Несущий Слово, нацеливший болтер вниз. Запустив цепной кулак, Эфон бьет снизу вверх, вгоняя оружие сквозь лицевой щиток в череп Несущего Слово. Выдернув закованный в броню труп из дверного проема, Эфон позволяет врагу свалиться в лестничный пролет.

Лестница — одновременно и подарок, и проклятие. Слишком маленькая, чтобы дать капитану с комфортом пройти в своей чудовищной броне, она также слишком мала, чтобы пропустить Несущих Слово в сколько-либо большом количестве. От корпуса реактора доспеха Эфона и горбатого капюшона брони летят искры, еще один предатель двумя этажами выше палит по нему из пистолета. Разворачивая свой доспех в тесноте лестничной площадки, Эфон взбирается еще на один пролет. Добравшись до площадки наверху, он ищет стрелявшего в него врага.

Капитан шагает сквозь инфернальный мрак, его броня купается в красном свете инфопанелей когитаторов, едва работающих на аварийном питании. Окно уже испещрено дырами от болтов в том месте, где Несущий Слово по максимуму использовал свою позицию на возвышении.

Возле башни грохочут экономные залпы болтов, Ультрамарины и предатели из XVII Легиона обмениваются очередями. Тяжелые шаги теряются в какофонии яростной перестрелки, бушующей снаружи, и Эфон движется к Несущему Слово, который открыл по нему огонь.

Предатель слышит последние шаги осторожного приближения Эфона и разворачивается. Он опоздал на несколько гулких ударов сердца. Пока болтер разворачивается, капитан Ультрамаринов разносит оружие на куски свирепым взмахом визжащего цепного кулака. Схватив врага за шлем обеими перчатками, Эфон раз за разом бьет его о каменную стену помещения, а затем швыряет Несущего Слово через когитационные блоки. Врезавшись в противоположную стену комнаты с тошнотворным хрустом, фигура в броне замирает.

Эфон возвращается на лестницу. Он снова Белый Паук.

Подтягиваться. Карабкаться. Убивать. Тело болит от напряжения, с которым он тащит свое громадное тело, броню и все остальное по аварийной лестнице. Грудь жжет праведная ярость из-за предательства Легиона. Подобному опаляющему душу ощущению необходимо лицо. Он не знает тех Несущих Слово, которых убивает по приказу своего примарха. Он ни разу не говорил со страшным Уризеном, во имя которого космические десантники XVII Легиона обрекли себя на погибель. Когда Стелок Эфон ощущает холодное, словно камень, оцепенение от предательства по отношению к его Ультрамаринам, кровавую потребность всерьез пролить кровь Несущих Слово, или же думает о миллионах обитателей Калта, оказавшихся между ними, единственное лицо, которое видит капитан — лицо Курты Седда.

Курта Седд, чьи слова вдохновляли, а доблестные деяния служили на ледяной Мелиор-Терция примером как Несущим Слово, так и Ультрамаринам. Курта Седд, бок о бок с которым Эфон бился против обычных врагов Императора. Курта Седд, выдернувший Эфона из небытия безвременной смерти в мерзких лапах чудовищных зеленокожих.

Что может Эфон знать о разуме примарха, о тех обстоятельствах, что отвратили Колхиду от света Императора и братской любви? Но Эфон знает Курту Седда. Капитан поправляется. Знал его.

Где во всем этом тот человек, которого я знал? Человек с мудрыми словами и благородными поступками. Человек, любивший Императора столь сильно и убежденно, что посрамлял сынов Ультрамара. Что могло толкнуть космического десантника из Легионес Астартес отринуть свою империю, своих сородичей-воинов, тех, кого он мог назвать друзьями? Где тот человек? Как мне отличить его тьму от тьмы тех, кто предает и чинит резню рядом с ним? Может ли хоть что-то остаться от человека, которого я знал, в оставшейся позади тени? В тени, преследующей меня по всему полю боя и терзающей глубины моего умирающего мира?