— Брунульф.

— Никогда о нем не слышал.

— Западный сакс, — сказал Олла. Сведения ему поставляли те, кто пьянствовал в таверне — в основном моряки с судов, ходящих по реке, но о Брунульфе он узнал от датской семьи, которую согнали с земли к северу от древнего форта. На ночь она нашла пристанище в «Утке», а потом отправилась дальше на север, к родным. — Он никого из них не убил, господин.

— Брунульф?

— Они сказали, он был любезен! Но всей деревне пришлось уйти. Конечно, скот они тоже потеряли.

— И дома.

— И дома, господин, но никто не получил ни царапины! Ни единого ребенка на забрали в рабство, женщин не насиловали, ничего такого.

— Какие милые налетчики, — сказал я.

— Ну вот, и твой зять, — продолжил Олла, — взял четыре сотни воинов и поскакал на юг, но я слышал, он тоже мягок. Предпочитает уговорить мерзавцев убраться из Хорнекастра и не начинать войну.

— Что, вдруг поумнел?

— Это всё твоя дочь, господин. Она настояла, что не стоит ворошить осиное гнездо.

— А вот и твоя дочь, — сказал я, когда Ханна принесла поднос с мисками и кувшинами.

— Поставь сюда, дорогуша, — велел Олла, хлопнув по столу.

— И сколько же Харульд предложил тебе за младшего брата? — поинтересовался я.

— Три шиллинга, господин.

Глаза у нее были светлые, волосы каштановые, а улыбка заразительная.

— Почему ты решила его продать?

— Потому что он просто дерьмо, господин.

Я засмеялся.

— Тогда тебе стоило взять деньги. Три шиллинга — хорошая цена за дерьмо.

— Отец бы мне не позволил, — она поморщилась, а потом сделала вид, будто ей только что пришла в голову отличная идея. — Может, возьмешь моего брата на службу, господин? Чтобы его прибили в битве?

— Убирайся, несносное создание, — рявкнул ее отец.

— Ханна! — позвал ее я. — Твой отец говорит, что ты готова к замужеству.

— Может, через годик, — быстро вставил Олла.

— Хочешь выйти за него? — спросил я, кивнув на сына.

— Нет, господин!

— Почему это?

— А он похож на тебя, господин, — усмехнулась она и скрылась.

Я засмеялся, а мой сын надулся.

— Я не похож на тебя, — сказал он.

— Нет, похож, — возразил Олла.

— Тогда да поможет мне Бог.

И да поможет бог Нортумбрии, подумал я. Брунульф? Я никогда о нем не слышал, но предполагал, что он достаточно опытен, раз ему доверили командование несколькими сотнями воинов. Но почему его послали в Хорнекастр? Король Эдуард хочет вызвать войну? Его сестра Этельфлед, может, и заключила мир с Сигтрюгром, но Уэссекс не подписывал соглашение, а желание некоторых саксов вторгнуться в Нортумбрию ни для кого не являлось тайной. Но послать несколько сот человек в Нортумбрию, почти на границу, вытеснить оттуда датчан, даже не устроив резни, а потом засесть в древнем форте? Это не похоже на грозное вторжение. Я решил, что Брунульф и его люди пришли в Хорнекастр, чтобы заставить нас атаковать их и начать войну, которую мы проиграем.

— Сигтрюгр хочет, чтобы я примкнул к нему, — сказал я Олле.

— Если он не сможет уговорить их убраться из форта, то, видно, надеется, что ты их напугаешь, — льстиво заметил он.

Я попробовал рыбную похлебку и понял, что голоден.

— А почему цены на корабли выросли? — спросил я.

— Ты не поверишь, господин. Это всё архиепископ.

— Хротверд?

Олла пожал плечами.

— Он говорит, что монахам пора вернуться на Линдисфарену.

— Он так говорит? — я вытаращился на Оллу.

— Хочет восстановить там монастырь!

Уже целую вечность на Линдисфарене не было никаких монахов, с тех пор как датчане перебили всех до последнего и разграбили монастырь. Во времена моего отца это была главная христианская святыня Британии, даже главнее Контварабурга, монастырь привлекал орды паломников для молитвы у могилы святого Кутберта. Отец получал свою выгоду от того, что монастырь стоял чуть севернее крепости, на острове, и паломники тратили серебро на свечи, пищу, ночлег и шлюх в деревне Беббанбурга. Не сомневаюсь, что христиане хотели восстановить монастырь, но сейчас это место находилось в руках скоттов. Олла мотнул головой на восток вдоль берега.

— Видишь ту груду бревен? Это выдержанный дуб из Суморсэта. Его хочет использовать архиепископ. И еще камень, а потому ему нужно десять судов, чтобы всё привезти.

— Король Константин может этого не одобрить, — мрачно заявил я.

— А к нему-то это какое имеет отношение? — удивился Олла.

— Ты разве не слышал? Проклятые скотты вторглись в земли Беббанбурга.

— Боже милостивый! Это правда, господин?

— Правда. Эта сволочь Константин заявил, что теперь Линдисфарена — часть Шотландии. Он предпочтет, чтобы там жили его монахи, а не саксы Хротверда.