Книга о выживании в постапокалиптическом мире.
Пролог
Человечество бежало с Земли. Не эпидемии, не перенаселение или загрязнение окружающей среды, а срыв стал причиной. Обнаружив феномен срыва, люди повально бросились в виртмиры. От тридцати миллиардов на земле осталась пятая часть. Произошло это не за день, даже не за год - опустение продолжалось пять лет. Все потому, что заставить разум принять цифровой мир как реальный - не просто. Мы все рабы предрассудков.
– Слыхал? В столице опять прорыв!
– на проходной гипермаркета разговаривали охранники - Все на ушах! По зомбоящику передают, что район прорыва оцеплен, идут бои, правительство хочет применить установки залпового огня.
Че там, че там?
– это Семен, старший грузчик моей смены, заинтересовался разговором.
– Я перед работой смотрел сериал, а его прервали срочным сообщением: в Москве опять игроки! Прорыв зафиксирован беспилотниками. Военные силы и отряды особого назначения стягиваются к зоне "прорыва". Показали взрывы, дым, столбы огня. В общем - столица опять в осаде!
– Как же задолбали возвращенцы: творят, что хотят - Семен покачал головой
– Ой, Сеня, ты хочешь сказать, что если бы тебе представилась возможность стать игроком, ты бы аки святой - наносил добро и причинял пользу?
– А че сразу я? Ты вспомни того подонка, ну который первый появился, он же своим рельсом столько полицейских положил. По телеку передавали две тысячи сто сорок погибших!
– Поделом!
– зычный бас Петровича раздался от входной двери, начальник отдела погрузки пришел проверить работу вечерней смены - эти гады, у власти, вообще зажрались, оторвались от нужд народа!
Семен все не унимался:
– Петрович, но простые смертные при чем? Они же, игроки эти недоделанные, всех подряд, без разбора вырезают. Вот если бы твоих родных поджарили, тоже поделом? Даже здесь в Астрахани, все на ушах стоят, ходит слух, скоро комендантский час введут.
К разговору подключился старший охранник Григорий Иванович:
– Введут, ясен пень! Вы, кстати, заметили, что каспийская эскадра стоит недалеко от города?
Пока шел разговор, очередь на проверку вещей дошла до меня:
– Руки!
– раздался противный голос Андрея над ухом.
Вздрогнув я обернулся, увлекшись разговором, я не заметил приближения этого гада. Средний рост, невзрачная внешность, тощий, как гулящий кот, но при этом на работе ходит гоголем - несет себя этому миру. Смотреть противно - постоянно придирается.
А сегодня заметил меня курящим возле входа на склад: "Я все начальству доложу! Тебя премии лишат!". Мелкий человек, добравшийся до кусочка власти, а тут еще эти "руки!". Видите ли, Их высочество не могут объяснить нормально, что им надо. Как будто я должен угадывать мысли. Раздражение бурлило, накрывало с головой, заставляя говорить с сарказмом:
– Что, руки? Мыл, или не мыл?
– Подними - сказал охранник.
– Может надо присесть или сплясать?
Глаза Андрея зло сверкнули:
– Если я скажу сплясать - спляшешь
Сжав кулаки так, что побелели костяшки, смотря этому павлину в глаза, я процедил сквозь зубы:
– Слышь, дрыщ, у тебя справка есть, что перелома челюсти ни разу не было? Если нет, дуй в травмпункт и бери. Иначе, после того как скажешь "пляши", можешь о ней забыть.
– Эй, горячие головы - полегче на поворотах! Драк тут не хватало!
– крикнул старший охранник - А если, Вы хоть на минуту задержите очередь, то оба лишитесь двадцати процентов премии.
Ну, будет, будет.
– заговорил Петрович, глядя на главу охранников - Гриш, не порть мне отчетность, мой пострел тянет на работника месяца, да Максик?
– он так строго посмотрел на меня, что ничего не оставалось, кроме как утвердительно кивнуть - Вот видишь, - Петрович опять переключил внимание на Григория - а ты: "лишу премии!", нельзя так, Гриша.
– Да ладно тебе, Петрович, я ж о сотрудниках пекусь, вот, - старший охранник указал рукой за мою спину - очередь образовалась, а у них семьи, им домой надо.
– Не будет Ваш любимчик работником месяца, курил он сегодня в неположенном месте!
– Андрей решил последнее слово оставить за собой.
Так хамить Петровичу могли не многие. Он повернул голову, в нашу сторону, не спеша подошел, давая ложную надежду на примирительный тон разговора, но в его глазах читалось совершенно другое - аннигилировать! Растоптать, раздавить, стереть в порошок насекомое, посмевшее дерзить. Все вокруг инстинктивно вжали головы в плечи, зная, что Петрович в гневе - тайфун, извержение вулкана или шторм. Стихия, которой не стоит противостоять. Он посмотрел на охранника сверху вниз, смерил его изничтожающим взглядом, а затем, глубоко вдохнув, заорал: