Милая любовь
Я увидела, как разгладились черты на хмуром лице Арсения Валерьевича. Он улыбнулся и, вдруг притянув меня к себе, обнял. - Вы не возражаете? - услышала я его насмешливый голос. - Я просто не могу по-другому выражать свои чувства. - Я очень даже за, - уткнулась я носом в его грудь. - Тем более, что это кое-что подтверждает. - Что именно? - отстранился учитель. - Что вы в меня влюблены, - насмешливо изогнула я бровь.
Елизавета Горская
Мила'я любовь
1
Я вспотела от усилия, но рук не разжала.
Блин. И кто только придумал эту физкультуру?! Я понимаю, конечно, в здоровом
теле - здоровый дух. Но это же издевательство какое-то! Эти турники просто
созданы для того, чтобы на них позорились такие низкорослики, как я.
Стиснув зубы, я тихо застонала, когда наш физрук Владимир Александрович дал
команду отдыхать и пообещал всем продержавшимся хорошую отметку. Я
спрыгнула на землю и посмотрела на свои жалкие мозолистые ладони. Жуть! Ради
пятерки, конечно, стоило попотеть и потерпеть, но видеть это уродство как-то...
грустно. Завтра вечером нас с мамой пригласили на частную вечеринку - не
хотелось показываться с такими руками, да еще коленку расшибла, когда кросс
бегали. Алла Викторовна вряд ли будет в восторге от моего внешнего вида. Хотя...
это может сыграть мне на руку. И послужить причиной никуда не идти.
Фух! Наконец-то прозвенел звонок с урока.
В раздевалке, как обычно, царило оживлённое столпотворение. Я быстро
переоделась, запихала в рюкзак бриджи с майкой и вылетела пулей в коридор.
Проклятье! До литры осталось минут десять, а у меня на голове черт знает что
творится, тушь потекла, лицо лоснится. В туалете я достала косметичку и кое-как
подправила макияж, затем наскоряк расчесала волосы, собрала на макушке в
пучок. В класс вбежала в унисон со звонком и с разбегу впечаталась лбом в чью-то
твердую - явно не женскую - грудь.
– Твою ма...
– вырвалось у меня, когда я подняла глаза и встретилась с взглядом
нашего учителя по литературе, брови которого хмуро сошлись на переносице.
–
Простите, - прошептала я, опустив голову.
Черт!
– Осторожнее нужно быть, - услышала я низкий, с легкой хрипотцой голос.
– Не на
пожар ведь торопитесь.
– Ты где была?
– принялась пытать меня Ксюха, когда я села за нашу с ней парту.
–
В раздевалке такооое случилось!
– Опять Жанка с Иркой поцапались?
– высунула я нос из ранца, из которого
доставала учебник с тетрадкой.
– Темный твой заявился!
– поиграла бровями Ксюха.
Сердце сделало болезненный кульбит. Я сморщилась.
– Да ну?
– попыталась я скрыть свою заинтересованность.
– Кого-то искал или
просто так, поглазеть?
– О тебе спрашивал.
Руки, листающие учебник, задрожали. Черт бы побрал этого Темного!
– И что ты ему сказала?
– А что, по твоему, я могла ему сказать?! Ушла, говорю, твоя Милка. Куда - не
знаю. Школа большая.
– И вовсе я не его, - огрызнулась я.
– А что у вас там с ним произошло?
– придвинулась ко мне Ксюха.
– Ты так и не
рассказала толком, почему вы расстались. Из-за другой, да?
– Бережная! Кислицына! Общаться будете на перемене. Или у вас есть что сказать
по теме?
Арсений Валерьевич, скрестив на груди руки, выжидательно смотрел в нашу
сторону.
– Мы больше не будем, - насмешливо улыбнулась я ему.
– Я это уже слышал, - сдвинул брови учитель.
– И не раз. Кислицына, прошу к
доске.
– Зачем?
– недоуменно похлопала ресницами Ксюха.
– На предыдущем уроке я задавал вам выучить на выбор одно из стихотворений
Ивана Алексеевича Бунина, - терпеливо объяснил Арсений Валерьевич.
– Я слушаю
вас.
– Эээ... Я... не готова.
– Жаль, - сев за стол, он что-то начеркал у себя в журнале простым карандашом и
поднял голову. Его тяжелый взгляд остановился на мне.
– Бережная - к доске.
Черт!
Я тяжело вздохнула и медленно поднялась на ноги.
– Я не готова.
– Да?
– вскинул он брови.
– И почему я этому не удивлен?
– Потому что у меня память плохая!
– дерзко встретила я его взгляд.
– И я терпеть
не могу Бунина!
– Хм, - сцепил учитель руки в замок и оперся о них подбородком, - тогда можно
узнать, кого вы любите?
– Она все еще сохнет по Артему Жданову, - услышала я насмешливый голос