Звезды были яркие и пронзительные.

А потом все исчезло. Напрасно я всматривался в тьму. Ни единой звезды, ни единого огонька...

Торопливо я вызвал дежурного, и мой голос его, как видно, обеспокоил, потому что, наконец, он появился в моей комнате сам - крупный, добродушный, мускулистый. Странно было слышать от него слова "обсерватория", "звезды" - с такими обычно говорят о профессиональном боксе или, в крайнем случае, о лошадях...

– Вы переутомлены, - сочувственно сказал он.
– Вам надо еще спать. Вы представить себе не можете, как много сил отнимает сельва у заблудившихся людей... Прислать вам вина?

– Нет, - замешкался я.
– Что слышно у вас об угонах? Я имею в виду местную линию...

Он рассмеялся:

– Наша посадочная полоса похожа на царапину. У нас всего два самолета. Их водят пилоты, знающие каждую излучину реки, каждый ее перекат, каждое высокое дерево. Угоны - привилегия больших трасс.

– А чем занимается обсерватория?

– Звездами. Но об этом удобнее спрашивать других. Я всего лишь дежурный. Встречаю и провожаю гостей.

– И много их тут бывает?

– Когда как.

– Есть тут бар или клуб, в котором я мог бы встретиться с сотрудниками?

– К сожалению, нет. Персонал обсерватории невелик. Есть комната для гостей, ее можно было бы назвать клубом, но сейчас она на ремонте. Вы же знаете - климат... В здешнем климате сырость разъедает все - железо, дерево, камень... Но,любезно предупредил он, - билеты на самолет вам заказаны, и завтра вы сможете посетить театр в Манаусе.

– Спасибо, - поблагодарил я.
– И... соедините меня с "Газет бразиль".

Пока шел вызов, я подошел к зеркалу. Лицо явно нуждалось в бритве. Но загар был великолепен! Загар?! Какого черта! Не обрел же я этот камуфляж в сельве?..

Я распахнул халат и удивился еще больше - все тело было покрыто ровным слоем необыкновенного золотистого загара.

Это открытие меня смутило. Я не мог его объяснить.

И когда затрещал телефон, я не успел сказать ни слова.

Шеф раздраженно спросил:

– В самом деле, где ты находишься?

– Я говорил - Либейро, обсерватория "Сумерки"!

– Какая дурная шутка, - сказал шеф.
– В поселке Либейро сидит сейчас твой напарник - Фил Стивенс. Я попросил его разыскать тебя, и он утверждает, что в поселке Либейро нет никакой обсерватории, даже с таким дурацким названием! А значит нет в Либейро и тебя. Где же ты?

– Я встревожен, шеф...
– начал я, и сразу же нас прервали.

Писк зуммера подействовал на меня угнетающе. Задумавшись, я положил трубку.

В дверь постучали.

– Да!

Это был дежурный. Но сейчас он держался официально, даже холодно. Наверное, потому, что вместе с ним в комнату вошел человек, которого я, кажется, где-то видел.

Любитель цапель эгрет

Впрочем, нет... О любом военном можно сказать, что ты его гдето видел. А это был военный, и никакой костюм не мог скрыть его выправки.

– Инспектор, - представился он.
– Не задержу вас. Но обязан задать ряд вопросов.

– Да. Слушаю вас.

– Кто были люди, доставившие вас к обсерватории?

– Не знаю. Я наткнулся на них, блуждая в сельве. Они были добры ко мне.

– А их имена?

– Они не назвали своих имен.

– Но, может, в беседе между собой?..

– Нет. Не знаю причин, но они и впрямь не обращались друг к другу по имени.
– Я задумался.
– В их поведении, в общем, действительно было что-то странное.

– Что именно?

– Ну... Они, например, не отвечали на мои вопросы. О чем бы я их ни спрашивал.

– Хорошо, - сменил тему инспектор.
– Расскажите о том, что произошло в самолете. Всю правду, ничего не преувеличивая и не скрывая. Даже если есть детали, которые причиняют вам боль. Нас интересует некий Репид, человек вам доверившийся.

– Это не так, - возразил я.
– У меня нет ничего общего с этим...

– Кубинцем, - закончил за меня инспектор.

– Нет. Он назвал себя уругвайцем.

– Возможно... Вы журналист, вы будете писать обо всем этом?

– Как можно подробней. Такие вещи нельзя забывать. О таких вещах должны знать все.

– Итак?

Я рассказал все.

Инспектор слушал внимательно, уточнял, переспрашивал, а дежурный тем временем стоял у окна и бог его знает, что он там видел...