Самое непостижимое в этом мире - это то, что он постижим
Альберт Эйнштейн
Он был профессором археологии, а она - его студенткой. Он раскапывал историю, а Мария искала Бога.
- Эх, девочка, легко ль душе с “Происхождением видов” ладить? - говорил Роман Семёнович, выводя очередную высшую оценку в зачётке огненной златовласки, чья земная красота отравно и неистребимо рвалась из христианских пут.
Annotation
Рыжков Владимир
Рыжков Владимир
Артефакт
Самое непостижимое в этом мире - это то, что он постижим
Альберт Эйнштейн
Он был профессором археологии, а она - его студенткой. Он раскапывал историю, а Мария искала Бога.
– Эх, девочка, легко ль душе с “Происхождением видов” ладить?
– говорил Роман Семёнович, выводя очередную высшую оценку в зачётке огненной златовласки, чья земная красота отравно и неистребимо рвалась из христианских пут.
– А я как Джордано Бруно на костре уже атеистической инквизиции...
– Ну, лапочка, вам хотя бы в моём прошлом веке позубрить истмат-диамат-научный коммунизм, тогда и инквизициям фигу в кармане не слабо показывать. Ведь сейчас уже все, кто не топчется по Дарвину, еретики и есть. А все продвинутые археологию скандальными артефактами засоряют.
Архинепродвинутая по нынешним временам двадцатитрёхлетняя девушка - уникум универа - божественно-лениво уронила зачётку в сумочку и встала, потянув взгляды и всё прочее в аудитории, мгновенно забывшей, а зачем мы все здесь собрались...
“Вот же бестия: ну не научный ли парадокс - истовая баптистка в дьявольски соблазнительном теле?” - отрешённо думал Роман Семёнович, невольно подсчитывая эпохальную разницу лет и не замечая солнечного зайчика на лицах более молодых, но вряд ли более удачливых собратьев.
Бесшабашные университетские индианы джонсы напрочь проигрывали все пари: не то что соблазнить - вызвать хотя бы видимую симпатию отличницы-монашки было нереально. Всё свободное время она проводила в своей общине, обучая детей в воскресной школе, организовывая миссионерские лагеря и встречи, проповедуя библейские изречения в интернет-блоге. Служение это и было личной жизнью.
Но любому праведнику или отшельнику, мимолётно попавшему под взгляд бездонной синевы, открывалась такая её недостижимость, которую не утоляет и небо.
Роман жалел не о том, что по привычной уже подлянке судьбы эта иконописная девочка встретилась ему на излёте мужской охоты, а о том, что молодость и жизнь проходили мимо Христовой невесты, прячущейся за порогом своего фанатизма. Не обижаясь на усмешки и ересь и ни словом не подвинув к знакомству с источником веры, воспринимаемым им лишь культурным наследием, она ненавязчиво вынудила его повторить прежние свои неудачные заходы, прорвавшись, наконец, через бесконечное родословие, пределы уделов, тошнотные шпаргалки Закона о жертвах-всесожжениях, деталюшечки скинии, списки обязательных приношений-обираний, перечисления поражённых Израилем царей, женские уставы и запреты смешанных браков, завет обрезания, почитание бездельной субботы - скрупулёзную значимость мелочей дотошного и поэтического народа, сюрреалистически уложившего под одной обложкой Екклесиаста, Песнь песней и притчи Соломоновы с гневливо-праведным и вздорным Богом.
Так же непостижимо уже почти аспирантка, видящая космогоническую бредь “боговдохновлённого” Бытия, верила в каждую елейную букву Писания.
Однажды, пригласив своего преподавателя на молитвенное собрание, она со всеми прихожанами была ошеломлена проповедью молодого пастора, раздвинувшего жалкое библейское время и пространство Творения миллиардами световых лет и более чем триллионом известных галактик, но сведшего, правда, непонятную для паствы картинку к восcлавлению Всемогущего, которому все эти числа что семечки...
Выразив своё удивление, препод задал несколько вопросов, на которые пастору отвечать было недосуг, и они договорились, что о продолжении разговора Романа Семёновича известят через Марию. Ещё пару месяцев студентка смущалась от ожидающих взглядов, пока он не обронил: “Ладно, Мария, проехали...”
Но позволил себе под ником Фомы процитировать на сайте общины, который она вела, ничтожную часть самохарактеристики Высшего Разума. Недостойного второго понятия.
Быт. 3:22 И сказал Господь Бог: вот, Адам стал как один из Нас, зная добро и зло; и теперь как бы не простёр он руки своей, и не взял также от дерева жизни, и не вкусил, и не стал жить вечно.
Быт. 6:7 И сказал Господь: истреблю с лица земли человеков, которых Я сотворил, от человека до скотов, и гадов и птиц небесных истреблю; ибо Я раскаялся, что создал их.
Быт. 8:21 И обонял Господь приятное благоухание, и сказал Господь в сердце Своём: не буду больше проклинать землю за человека, потому что помышление сердца человеческого - зло от юности его; и не буду больше поражать всего живущего, как Я сделал.
Быт. 19:24-25 И пролил Господь на Содом и Гоморру дождём серу и огонь от Господа с неба. И ниспроверг города сии, и всю окрестность сию, и всех жителей городов сих, и произрастения земли.