Разрушая судьбы многих людей, Полковник не испытывал угрызений совести, он, подобно роботу, жил, планировал, анализировал, и ничто не могло изменить равномерный ход его жизнь. Но холодная машина неожиданно сдала сбой – он стал жестко ощущать одиночество, на фоне которого возникло беспокойство за Пола. Именно беспокойство требовало принять решение и предложить его сыну, но это означало, что придется раскрыть какие-то факты из его жизни.

Отставив свой фирменный бокал с пивом, Полковник посмотрел на Пола, выдержал паузу и строго обратился:

– Давай говорить откровенно, настолько это допустимо. Есть вопросы, не подлежащие обсуждению, – предостерег Полковник. – В остальном я готов подробно обсудить интересующие тебя вопросы, выскажу свое видение твоего будущего.

Пол сосредоточился, обрадовавшись предстоящему разговору, что могло позволить сократить дистанцию, ограничивающую искренность общения и тяготившую его и, возможно, отца.

– Фонд, который обратился к тебе, в действительности, я предполагаю, представляет ЦРУ или другую спецслужбу. И их предложение к тебе, по сути, является вербовкой.

Полковник заметил, как Пол заерзал, пальцы нервно сжали бутылку пива. Юнец, подумал Полковник, ему еще многому предстоит учиться, а Полковнику – научить. Но Пол не стал оправдываться, что понравилось отцу, а просто задал встречный вопрос:

– Можно о чем-то спросить, ты ведь позволил задавать вопросы?

Полковник развел руки в стороны и улыбнулся:

– Давай.

Пол, довольный неожиданным развитием и атмосферой разговора, с волнением спросил:

– Ты сказал, что готовишь анализ для фонда. Не связан ли он с ЦРУ или, как ты сказал, другой спецслужбой?

Полковник задумался. Он был доволен: вопрос свидетельствовал, что отношения переходят на новый уровень – раньше Пол не позволил бы себе задать подобный вопрос. Нарушать только-только начавшую формироваться доверительность Полковник не хотел, поэтому ответил:

– Скажем так, что имеет отношение.

Пол был удовлетворен и не скрывал радости – с детства он с восторгом смотрел на отца, хотел быть похожим на него. В последние годы Пол удивлялся информации, которой владел отец, его умению выстраивать логические цепочки.

– Я предполагаю, что ты согласился на сотрудничество. Что-то подписывал?

Пол молча кивнул.

– Это я приветствую, – неожиданно для Пола произнес отец, – мы, американцы, всегда были патриотами. Это я говорю без пафоса, это наша суть. Но должен сказать, что тема меня напрягла. Это твое решение, а я хотел бы, чтобы ты прислушался к моему сомнению. Серьезно заниматься Ближним Востоком, не зная арабского языка, не продуктивно.

– Я стал изучать арабский, – поспешил уточнить Пол. – Мне предложили съездить в Ирак, Иорданию для предварительного ознакомления.

– Поездка – это входной билет в организацию. Что касается темы. Обращаясь к столь сложной теме, а я признаю, что она очень интересная, необходимо в совершенстве знать язык. Понять сложный психологический процесс формирования террориста, изменения его ценностей и жизненных позиций – все это можно понять, только общаясь с ними на их языке, зная менталитет и особенности жизни.

Здесь Полковник замолк. Он внимательно посмотрел на Пола и подумал, представляет ли он, в какие игры играет его отец? Какого уровня секретные операции он разрабатывает? Можно ли, не зная глубинных причин, раскрыть человека или описать его как проектировщика спецоперации?

– Пользуясь услугами переводчика, ты становишься его заложником, его понимания ситуации и обстоятельств, что невольно будет присутствовать в твоих решениях, – продолжил Полковник.

– А что ты посоветуешь?

– Пол, я боюсь тебя потерять…

Пол растерялся от неожиданного признания отца, на его лице мгновенно отразилась широкая гамма чувств, но преобладало замешательство. Полковник, глядя на лицо сына, вспомнил такое же выражение растерянности и наивности, когда в далеком детстве чашка выскользнула из его рук и разбилась. Пол не мог понять, как она могла выскользнуть, когда он ее крепко держал, поэтому на его лице были обида и растерянность.

– Я знаю суть и ощущения работы двух основных типов сотрудников спецслужб – оперативников и аналитиков. Оперативники – это романтика, напряжение и куча того, что есть или отсутствует в реальности, но без конца показывают в кино. Аналитики – это информация, логика, расчет. Их в кино не показывают – скучно. Аналитики подобны художникам, они создают картины, которые люди видят.

– Есть картины, но авторов желательно не знать? – Пол прервал отца вопросом.

– Да, желательно не знать. Но будь уверен, что аналитики – это элита спецслужб. Способных оперативников много, а найти аналитика – все равно что найти самородок. У тебя есть способность к такой работе, это перспектива развития и карьерного роста. Никогда оперативник не будет возглавлять крупную спецслужбу, только человек, за чьей спиной опыт работы аналитиком. Возможно, в тебе играет кровь и хочется почувствовать себя Джеймсом Бондом, но мой совет – не теряй время, подумай о моем предложении быть аналитиком. Но решение принимать тебе. Я высказал свое мнение.