Забрёл Ивашка по колени в воду, поднял над головой камень:

– Смотри, мать, брошу сейчас камень, и не будет у тебя Ивашки.

— Бросай, сынок, бросай, не томи себя.

Осторожно опустил камень Ивашка. Нос под воду спрятал, сам весь снаружи. И на мать украдкой поглядывает.

Вскочила тогда Медведица, схватила Ивашку за загривок и ну в речку окупать, приговаривать:

— Топись, леший косматый, топись, мучитель.

Да вглубь его, вглубь тащит.

— Ой! Тону-у! — взревел Ивашка и — буль-буль — пузыри пустил.

Вынырнул, кричит суматошливо:

— Ой, совсем утонул! — и — буль-буль — опять пустил пузыри.

А Медведица знай окунает его. И так наокунала, что Ивашка еле до берлоги добрался. И полдня на завалинке икал.

И что вы думаете? С этого времени всякая охота у него топиться пропала и капризничать перестал.

Собралась Кошка ужином котят кормить. Смотрит, а дать-то им и нечего. Заигралась днём и ничего не приготовила. Сказала она тогда серенькому котёнку Васе:

– Сходи к Пустобрёху. Он пёс запасливый. Может, у него что найдётся.

Приходит котёнок, смотрит — сидит пёс Пустобрёх у конуры и куриные косточки пересчитывает. Жирные, мягкие. И потекли у котёнка слюнки.

– Дядя пёс, дай мне одну косточку. Так есть хочется, так хочется...

Поморщился Пустобрёх, рожа до колен вытянулась.

– Разве так просят? Ты мне скажи «братец», тогда я те-

бе дам. Ласковые слова, они что весенний день — сердце нежат.

Посмотрел котёнок Пустобрёху в глаза плывучие и отвернулся: ну какой он ему. Пустобрёх, братец? Пёс он, брехало. Всех задирает, всех облаивает.

Не могу я тебе такого хорошего слова сказать,- вздохнул котёнок и ушёл домой.

Пришёл. Рассказал матери. Зашипела на него Кошка:

– Глупый ты, глупый. Что у тебя, язык отвалился, если бы ты его братцем назвал?

– Да какой он мне братец? — отвернулся котёнок.
– Всех облаивает, яйца из курятника таскает. Пёс он, брехало пустозвонное.

– А по мне, пусть он будет и пёс, лишь бы ужином накормил, — сказал на это белый котёнок Петя и вприпрыжку побежал к Пустобрёху.

Встал перед ним. Спинку радугой выгнул. Глаза подмаслил. И кто его, проныру, учил этому! Замурлыкал:

– Братец Пустобрёх, дай мне поглодать куриную косточку. Я сегодня ещё не ужинал.

Недолго котёнок метил, да хорошо попал. Осклабился Пустобрёх. Никто его так нежно ни разу ещё не величал.

Просит:

— Повтори ещё раз.

Повторил котёнок:

— Братец Пустобрёх, дай мне куриную косточку поглодать. Я сегодня ещё не ужинал. А ты у нас такой желанник.

— Молодец. Вот тебе самая жирная косточка. Брату скажи, пусть и он приходит. У меня ещё косточки есть.

Довольный, прибежал котёнок домой, спрятался в уголок потемнее и лежит чмокает, косточку посасывает. Слушал- слушал его серый котёнок Вася и поднялся:

– Ладно уж, скажу я ему, постылому, это слово.

Издали завидел его Пустобрёх. Приосанился. Плечи расправил, губу оттопырил, лапу левую в сторону отбросил: как же, просить его идут.

«Шагаешь, голубчик? То-то, голод — не тётка. Он и волка из норы выманивает», — думает Пустобрёх, а сам так весь

и тает от удовольствия: сейчас ему гордый котёнок кланяться будет.

— Ну-с, говори.

Посмотрел котёнок на его сытые щёки, на плывучие какие-то жабьи глаза, сказал уверенно:

— Пёс ты! — и, загнув хвост, решительно пошагал домой.

Дома сказал матери:

— Ничего у меня не вышло. Ну как я ему скажу «братец», если я точно знаю, что он — пёс. Я лучше без ужина спать лягу.

Упала на нору Енота осинка и прикрыла вход в неё. Енота дома не было. На охоте был Енот. Приходит он домой, смотрит — не войти ему внутрь. Всполошился:

– Как же быть мне? У меня в норе енотики. А уж день кончается. Мне кормить их надо. Мне снаружи стоять никак нельзя.

Совсем было Енот духом упал, а потом смотрит — осинка- то тоненькая. В такой и тяжести, гляди, нет.

– Сейчас, — говорит, — вздохну поглубже, поднатужусь и отодвину её в сторону.

Мимо Барсук бежал. Услышал его слова, приостановился: