— Что-то случилось, друзья? — спросил он с напускным весельем. — Мы сделали что-то…

— Мы слышали, что вы упомянули банши, — тихо сказал один из рыбаков.

Фиона нервно сглотнула. Она поставила кувшин на стойку, вытерла руки о передник и быстро подошла к отцу. Доннхад слегка побледнел.

— А что не так? — возмутилась Джемима. — С каких пор это запрещено? Вы боитесь, что она придет к вам, если упомянете ее имя?

Ропот пробежал в толпе посетителей паба. Фиона тихонько ойкнула.

— Джем, я тебя умоляю… Хоть сейчас не лезь в то, что нас…

— Разумеется, оно нас касается, — отрезала старшая сестра. Она сделала шаг вперед, вставая между Оливером, Лайнелом, Александром и своими соседями. — Мне надоело разговаривать шёпотом. Мне надоело, что каждый раз, когда мы собираемся, в воздухе висит тема, о которой все боятся говорить. Все мы, собравшиеся здесь, знают, что происходит в Киркёрлинге по вине банши…

— И все-таки тебе лучше помолчать, Джемима, — прошептал самый молодой из посетителей.

— Называть подобные вещи своими именами — плохая примета, — поддакнул один из его друзей. — Так что попридержи язык.

Джемима сняла башмак и запустила остряку прямо в лицо. Парень удивленно вскрикнул и все, кто был рядом с ним, на всякий случай быстро отошли подальше.

— Тебе не мешало бы сделать тоже самое, Шон. Потому что если ты этого не сделаешь, то станешь следующим, чью смерть проплачет банши, которую ты так боишься!

Шон схватил башмак и собирался вернуть его Джемиме тем же способом, что и получил, но вмешался Доннхад. Он встал перед дочерью, раскрыв руки.

— Ладно, ладно, успокойтесь уже, — проворчал он, забирая башмак из рук парня, не спускавшего глаз с Джемимы. — Нет причин драться. Разве мы не взрослые люди?

— Некоторые взрослее, чем другие, — вставил слово молчавший до этого рыбак.

— Лучше бы тебе покрепче держать в узде свою дочь. У нее слишком длинный язык, — добавил другой рыбак.

— В этом я с вами согласен, — вздохнул хозяин паба. — Но Джемима права — нет смысла боятся произносить чье-либо имя, даже если мы опасаемся его обладателя. Сегодня снаружи нет никакой банши!

— Это не гарантирует того, что она не появится в самый неожиданный момент, — вдруг произнес надтреснутый голос из дальнего угла помещения.

Все повернулись в направлении голоса. Старик, игравший на скрипке только что слез со своего табурета, держа инструмент в руках. Его борода была испачкана пивной пеной, но в глазах не было и тени опьянения.

— Для вас легко воспринимать все это в шутку, — сказал он Джемиме, потихоньку двигаясь по направлению к ней. — Вы еще слишком молоды. Вы слышали ее всего один-два раза максимум. Вы даже не представляете, как стыла кровь в наших жилах, когда мы узнавали, что в Маор Кладейш заболел один из О’Лэри, — он покачал головой. — Знать, что кто-то из обитателей замка находится на грани смерти, что в любой момент туман донесет до нас рыдания … Это просто сводило нас с ума. Я не удивлюсь, что и О’Лэри тоже. По-крайней мере, одна из них точно не в себе.

Гул согласия прокатился по «Золотому горшку». Лайнел бросил быстрый взгляд на Александра и они вместе посмотрели на покрасневшего от негодования Оливера.

— Когда ты в последний раз слышал ее крики, Кевин? — спросил Шон.

— Недавно, когда погиб МакКоннал и тогда, двенадцать лет назад, перед смертью Кормака О’Лэри. Но и раньше я не раз ее слышал. Когда умер его брат, например. И когда его отец и мать погибли при кораблекрушении. История О’Лэри не очень-то радостная.

— А еще мы слышали ее, когда один из дальних родственников клана погиб, упав с лошади, — вступил в разговор один из стариков, — примерно в 1860-м.

— Причем это не совсем крики, — продолжил Кевин, — это, скорее, плач, который звучит то громче, то тише. Словно сотни разных голосов сливаются в один. Слова разобрать невозможно, а вот боль явно различима. Я бы сказал, что она по-настоящему страдает, когда умирает кто-то из клана, которому она принадлежит…

— Можно узнать, что тут происходит? Это что еще за собрание?

Голос, доносившийся со стороны входа в «Золотой горшок», был сильным и ясным и явно принадлежал привыкшему распоряжаться человеку. Услышав его, все одновременно развернулись. В дверях стоял высокий, крепкий мужчина в темно-зеленой униформе с черными пуговицами на груди. Джемима затаила дыхание.

— Это инспектор Фитцуолтер, местный представитель власти, — шепнула она Лайнелу.

Инспектору было не более сорока, но его величественный вид сделал бы честь и ветерану. Шлем, украшенный знаком Королевской Ирландской Полиции едва позволял разглядеть черты лица. Единственное, что поняли англичане, так это то, что глаза были темными. Густые бакенбарды почти достигали рта, искаженного гримасой недовольства.

— Садитесь. Не знаю, зачем вы все встали, но я не собираюсь устраивать никакой проверки. А что касается вас, мисс Лоулесс, то лучше бы вам обуться, а то простудитесь.