– Ты все над этой тыкалкой своей колдуешь?
– спросил Свен.

Это тот, что был чуть уже в плечах и немного повыше.

Солдат имел ввиду мой посох, на который и указал свободной рукой. Второй он придерживал арбалет.

– Все сделал уже, - улыбнулся, похлопав рукоять предмета моей гордости, что покоился на плече, на плече на манер копья или пики.

– И что он теперь делает? Елл... Еллек... Електричеством херакает?
– с третьего раза воин в армии обученный только счету осилил столь трудное слово, услышанное неизвестно где, но все равно умудрился его немного исковеркать.

– Еле, еле, - усмехнулся я, передразнивая Свена: - Ты откуда такое слова узнал?

– Чать послужили уж. Знам много, - вступился за него тот, что пониже и пошире.

Имени этого я не знал. Только прозвище - Мост. Хотя, может, это и было имя данное родителями оригиналами.

– Так все же откуда?
– не удовлетворился ответом я.

– Слышали маги из Ковена, такое оружие для спецуры делают. Оно не только рубит и режет хорошо, но еще и этим електричеством шарахает так, что будь здоров, - признался Свен.

– Ясно, грамотей. Только не електричеством, а электричеством.

– Ну, я вроде так и сказал, - не понял солдат.

Вот вроде нормально говорит, видно родители грамотные были, но сказывается отсутствие образование у него самого. Сущий с ним. Не мне солдат грамоте учить.

Махнул рукой:

– Нет никакого электричества. Я по огню больше, так что сделал, что бы лезвие раскалялось до очень высокой температуры, - для наглядности крутанул не активированным посохом.

– И что обжигать будет?
– заинтересовался Свен.

– Обжигать не то слово, - самодовольно оскалился я.

– Сильно калить должон?
– поддержал интерес сослуживца Мост.

– Добела.

– Угу-у-у, - протянул тот, что пониже: - Ужо дядье кузнечить помогал. Дык железяка набело каленая отлетела и вжик. Три пальца разом долой.

– Кому? Тебе?
– изумился тот, что выше.

– Тю! Ты чоо? Ясно не мне, а дядье.

– Вот и я думаю, что у тебя вроде все сосиски на месте, - арбалетчик заржал, как молодой жеребчик.

– Дык и у дядьи на месте, - развел руками Мост.

– Как так?
– изумился Свен.

– Дык магик до селища нашего окурат на тот день явился, - раскрыл тайну волшебного исцеления воин.

– Повезло твоему дядьке, - подытожил я, и разговор на несколько минут смолк.

– Покажи а?
– нарушил тишину Свен.

Я сразу понял, о чем он и не стал заставлять себя упрашивать:

– Лунный пепел, - после этих слов, служивших активатором, лезвие посоха практически мгновенно раскалилось докрасна, а еще через мгновение побелело, словно кузнечного горна.

Свен потянул было руку, но Мост его одернул.

– Хватит крови и огня, - спешно деактивировал я оружие: - Ты чего? Рука лишняя?

– Нет, - смутился арбалетчик, пряча руку чуть не лишившуюся пальцев за спину, - Попробовать хотел, идет жар или нет.

– Мне жар и огонь не страшны, так что не убирал...

Наш разговор оборвала стрела пробившая треух-шлем вместе с лобной костью и мозгом Свена. Арбалетчик лишился жизни моментально и на землю падал уже бездыханный кусок мяса, а не только что говоривший со мной человек. Мосту стрела досталась ровно между глаз, и он повалился рядом со своим сослуживцем, не успев даже рот изумленно открыть.

Я бросил взгляд на остальной обоз. Солдаты гибли один за другим и настороженные из-за близости границы арбалеты им ничем не помогали. Мало кто из них успевал выстрелить, но и этот выстрел был наудачу. Нападавшие умудрялись оставаться невидимыми на местности ровной как стол до самого горизонта.

– Эльфы!
– успел крикнуть один.

– Пустынники!!!
– завопил второй.

Смысла от этих криков было ноль. Криком от стрел не защитишься. Меня ударило в грудь. Казалось я услышал, как рвется пробиваемые стрелой нагрудник. Боль пронзила грудь в области сердца. Опрокинулся назад и обо что-то ударился головой. В глаза ударил сноп искр, познакомившийся меня с унесшей от мирской суеты темнотой.

Пробуждение, мягко говоря, было неприятным. Мешок на голове. Руки вывернуты за спину и задраны вверх до упора. Тело обнажено и подставлено палящему солнцу. Солнышко жарит во всю и ветер не приносит облегчения своими порывами. Сейчас он больше похож на раскаленный наждак, которым, кто-то пытается счистить кожу с мышц. Сама кожа явно обгорела, значит, вишу я так не пятнадцать минут и даже не половину часа. Во рту пересохло до такой степени, что слюны нет совсем. Облизнуть бы пересохшие и потрескавшиеся губы, вот только и на языке влаги нет. Мысли путаются, но собрать их в кучу все, же удается.