– С кем это ты, так грозно собираешься поговорить? А-а? – полюбопытствовал Грар, толкая впереди себя тележку-столик, заполненный съестным.

Негон удивился, неужели он думал вслух. Дошёл…

– Не обращай внимания – это так, мысли вслух про одну девицу.

– Ага, так я и подумал. – Грар подкатил тележку с провизией к столу и нагнулся над альбомом и был неприятно разочарован, увидев, что он не включён. – Хотя бы покажи с кем.

Негон рассмеялся – чужие болячки не видать, болят лишь свои.

– Секрет. А грозен я и зол потому, что голоден. Чего это ты там привёз?

– Тоже секрет. Давай раздевайся, не на улице находишься. Чего лыбишься? Раздевайся! – заворчал Грар, накрывая на стол, и непонятно было: то ли в шутку он это говорит, то ли всерьёз. – А то знаем, потом половина стола в карманах окажется, не ты первый.

Негон снял куртку, повесил на спинку своего кресла и для полного комфорта вытащил ноги из ботинок – и почувствовал себя совсем неплохо. Скоро он чувствовал себя преотлично! Ужин был роскошный, обильный, с массой натуральных деликатесов. Негон никогда так не ел, даже богатей Матаран так не угощал. Между едой пили – Грар оказался алкоголиком. Он выставил столько бутылок разнообразного спиртного, что можно было споить весь мужской состав КЛНФС (Клуба Любителей Нормальных Форм Секса). Он упорно настаивал, чтобы Негон пил с ним водку, а запивал, чем хочет, – тут он предоставлял ему свободу. Негон же вообще не хотел поначалу пить, тем более водку. Бр-р-рр… В конце концов, пришли к компромиссу. Негон перепробовал по чуток из дюжины бутылок и остановился на «Чёрном бархате». Изумительный мускат! Светлый мускат тоже был хорош, но немного кислее и резче на вкус.

Большая пузатая бутылка чёрного муската быстро кончилась – каждую минуту, что-то проглотив, Грар предлагал тост. Их у него было бесконечное количество. Начали с Негона, затем выпили за самого хозяина, за них обоих вместе, за их человеческие качества и за каждое из них отдельно. Далее выпили за всех хороших чувов, за совместных знакомых, помянули девиц, полисментов и даже плешивого (О-ох, здоровый был имп! – пусть крематорий будет ему не жарок), за здоровье, за счастье, за дружбу…

Зверский аппетит, хорошая еда и алкоголь подвигли Негона на рекорд – за полчаса он поглотил столько, сколько не съедал за трое суток. Он захмелел и размяк. Переел так, что чувствовал живот туго натянутым барабаном. Не хотелось двигаться. Пропали все каннибальские намерения, на смену им пришла филантропия – вообще к людям и, в частности, к Грару, к Илде, седому полнкапу, Мзарду… Лилась сенс-музыка, нежно пел женский голос… На столе ещё оставалось немеряно первоклассной закуски и вина… Хорошо!

– Нет, нет… водки я пить не буду – меня от неё мутит, давай вот этого – оно вкусное.

– …Жаль, что Лэя и Прана не пришли… Да… да… и подцепить кого-нибудь сейчас на улице сложно – без пяти минут командирское время…

– Да паразитром их по голове! И Лэю и Прану! Девок везде навалом! И вокруг… Слушай, у тебя есть хорошенькие соседки?

Грар держал на весу полный бокал и силился сообразить новый тост. Первой стадией опьянения у него было отупение.

– За хорошеньких соседок!

Выпили. Закусили.

– Ну, так как насчёт соседок?

– Звоню! Самой хорошенькой – первой.

Грар стал набирать номер на видифоне. Отличный видифон с крупным экраном, никакого сравнения со связоном Негона. Экран засветился, и на нём проявилось стереоизображение симпатичного, с любопытством глядящего личика. Но что-то произошло, глаза девицы округлились, рот скривился, она сделала какое-то судорожное движение, и экран погас.

Грар помолчал и сказал:

– Давай звони ты. Меня, боюсь, не узнают… Стой! Сначала выпьем за то, чтобы нас всегда узнавали!

Выпили, запили и закусили. Негон выбрался из кресла и стал передвигаться к видифону. Он был не уверен в себе, так как не совсем прочно держался на ногах, пьяная волна покачивала его. Несильно; так – зыбь, но достаточно для некоторой неуверенности. Когда он, наконец, обошёл стол и достиг видифона и Грара, раздался звонок. Нет, не видифонный, дверной.

Грар вскочил и гордо воскликнул:

– Узнала! Пришла! – и побежал к двери.

Негон рухнул на его место.

Из прихожей послышался шум открываемой двери, потом женский вопль, перешедший в визг. «Баловник», – улыбнулся Негон. Затем что-то упало, топот, хлопанье дверей. «Это же целая толпа! Ну-у, Гра-ар! Ну-у, гигант! Стоило звякнуть и…»