В свое время В. А. Пархоменко недоумевал по поводу того, что Олег, «пришедший из Новгорода в Киев и победивший здесь, заставляет Новгород же платить дань Киеву».382 В этом историк увидел несообразность и противоречивость летописной записи о появлении Олега в Киеве, которые, наряду с другими несуразностями, заронили в нем сомнение относительно правдивости вообще рассказов летописца об Олеге. Подозрения В. А. Пархоменко во многом были обусловлены тем, что он придерживался традиционного толкования летописного текста, которое, на наш взгляд, необходимо поправить.

Этот текст достаточно сложен и запутан. Летописец сперва сообщает о градостроительстве Олега, а затем об «уставлении» им дани. Такая последовательность, вероятно, и сбила с толку ученых, внушив им мысль о государственных мерах Олега, включающих распоряжение князя насчет даннических платежей.383 Уместно, однако, спросить: имеем ли мы здесь реальную последовательность событий или же перед нами манера их изложения, свойственная летописям. Вопрос отнюдь не праздный, ибо древний книжник иногда помещал в летописной статье, датированной одним годом, события, происходившие в разные годы,384 и, наоборот, разъединял по нескольким годам то, что состоялось одновременно.385 Вполне вероятно, что летописец в рассказе о деятельности Олега по вокняжении в Киеве свел воедино все, чем князь занимался в начальный период своего правления в Русской земле. К строительству городов он, очевидно, приступил не сразу, а по истечении некоторого времени, пусть даже короткого. О данях же он должен был распорядиться немедля, поскольку взял Киев благодаря военной помощи словен, варягов, кривичей и финно-угорских племен, которых следовало отблагодарить за оказанное содействие. Во всяком случае, относительно варягов это бесспорно. Наше предположение о том, что свидетельство о градостроительстве Олега приведено летописцем не там, где ему надлежало быть, опирается не только на логические доводы, но и на указания, извлеченные из других летописных памятников. В Архангелогородском летописце, или Устюжском своде, заслуживающем доверия,386 под 883 годом читаем такую запись: «Иде Олг на древляны, и на северы, и на козары, и наложи на них дань по чорнои кунице с человека на год, и оброки по всей земли Рускои устави, и многи городы постави».387 Этой записи непосредственно предшествует датированная 881 годом статья, повествующая, как Олег завоевал Киев и «облада Рускою землею». Следовательно, Архангелогородский летописец связывает градостроительную деятельность Олега со временем, несколько отстоящим от начала его княжения в главном городе полян, что весьма реалистично. Да и само сообщение 0 ней выглядит в летописце уместнее, нежели в Повести временных лет, поскольку следует за рассказом о военных походах киевского князя, в частности против хазар. Завоевательная политика Олега сопровождалась мерами по защите Русской земли от внешних врагов, в соответствии с которой осуществлялось строительство «градов», или крепостей.388 И оно, конечно же, развернулось после прочного утверждения бывшего новгородского правителя на киевском столе, тогда как в момент занятия этого стола обстоятельства требовали княжеских распоряжений о данях. Отсюда ясно, что между «уставлением» даней и градостроительством Олега нет той связи, о которой обычно рассуждают исследователи. Нет также оснований усматривать в строительстве Олегом городов сооружение княжеских крепостей, связанных с государственным освоением земель, на которых они возводились.389

Новгородская Первая летопись младшего извода не допускает кривотолков, когда свидетельствует: «И дани устави Словеном и Ваягом даяти... ».390 Здесь, несомненно, речь идет о данях, предназначенных словенам и варягам. И это понятно, ибо при новоиспеченном киевском князе «беша Варязи, мужи Словене, и оттоле прочий прозвашася Русью».391 В Повести временных лет по Лаврентьевскому списку об этом сказано так: «И беша у него Варязи и Словени и прочии прозвашася Русью».392 В Ипатьевском списке Повести впереди поставлены словене: «И беша у него Словени и Варязи и прочии прозвашася Русью».393 Но если в Новгородской Первой летописи упоминание о варягах и словенах предваряет сообщение об уплате только им дани, то в Повести временных лет перечень получателей дари расширен: «И устави дани Словеном, Кривичем и Мери».394

Б. Д. Греков, как мы знаем, подчеркивал различие терминологии, обращенной к словенам, кривичам и мери, с одной стороны, и к древлянам, северянам и радимичам,— с другой. В первом случае употреблен термин «устави», а во втором — «возложи». Вывод отсюда он сделал ошибочный, полагая, будто Олег, обязав («устави») словен, кривичей и мерю платить дань, поступил как «правитель государства», определяющий повинности своих подданных.395 Однако слово «уставити» в древнерусском языке было многозначным: установить, постановить, положить, назначить, определить, устроить, водворить порядок, уничтожить, отвратить, отвлечь.396 По нашему мнению, словосочетание «устави дани» надо разуметь не в смысле «точно определять, узаконивать, водворять порядок», как это делает Б.Д.Греков, а в значении положить, назначить. Стало быть, Олег повелел выдать дань тем представителям северных племен, которые приняли участие в походе на Киев и обеспечили ему победу, т. е. словенам, кривичам и мери. То была единовременная дань, или «окуп», контрибуция.

Итак, наше представление о данях, установленных Олегом после взятия Киева в корне отличается от общепринятого. Повторяем, словене и их союзники по межплеменному объединению397 получили дань как победители, посадившие своего князя на киевский стол. Об этом и говорили древние летописи. Но поздние летописцы перекроили старые тексты, исказив суть того, что произошло в Киеве на заре его истории. Далекую от исторической правды версию приняли историки ХVIII-ХIХ вв., а потом — и современные исследователи.398 Свою тут роль сыграли, по-видимому, осознанные или неосознанные политические мотивы, возникшие в результате успехов создания единого Русского государства с центром в Москве, последующего роста Российской империи и создания унитарного строя в СССР. На фоне центростремительных процессов дань, уплачиваемая столичным Киевом периферийному племени словен, не говоря уже о представителях финно-угров, казалась немыслимой.

Завершая сюжет об «уставлении» Олегом даней словенам и кривичам, еще раз подчеркнем, что в данном случае мы имеем дело с разовой платой побежденного победителями, иначе — контрибуцией.

Укрепившись в Киеве, Олег приступает к подчинению соседних восточнославянских племен и облагает их ежегодной данью. Первыми подверглись нападению древляне: «Поча Олег воевати древляны, и примучив а, имаше на них по черне куне».399 Затем такая же участь постигла северян: «Иде Олег на северяне, и победи северяны, и възложи на нь дань легъку, и не дасть им козаром дани платити, рек: "Аз им противен, а вам не чему"».400 Подчинив северян, киевский правитель «посла к радимичем, рька: "Кому дань даете?". Они же реша: "Козаром". И рече им Олег: "Не дайте козаром, но мне дайте". И въдаша Ольгови по щьлягу, яко и козаром даяху».401 В. Н. Татищев сообщает о покорении радимичей с некоторыми подробностями, отсутствующими в Повести временных лет: «Послал Олег к родимичем, глаголя: "Кому дань даете?". Они же отвесчаша: "Даем козаром". И рече им Олег: "Не давайте козаром, но мне; ежели ж козары на вас приидут, аз вас обороню. И они дали Ольгу по шлягу от плуга, яко же и козаром давали».402

Приведенные известия не оставляют сомнений, что данническая зависимость восточнославянских племен по отношению к Киеву устанавливалась посредством военной силы или угрозы ее применения. За краткими летописными записями скрывается упорная межплеменная борьба, выливавшаяся в кровавые войны.403 Полянскому союзу племен пришлось воевать на два фронта: чтобы подчинить северян и радимичей, обложить их данью, надо было нейтрализовать хазар, под дан-ничеством которых находились эти восточнославянские племена. Недаром Архангелогородский летописец сообщает не только о походе на северян, но и на хазар.404 Под натиском киевских дружин дряхлеющий Хазарский каганат терял славянских данников одного за другим. Олег, надо отдать ему должное, действовал гибко, применяя, с одной стороны, военную силу, а с другой, — соблазняя материальной выгодой, или «легкой данью».405

Наличие хазарского фактора в истории формирования даннических отношений киевских князей и управляемых ими полян с восточнославянскими племенами очень значимо, так как позволяет сделать два, по крайней мере, принципиальных заключения, относящихся к существу дани и статусу племенных территорий, состоящих под данничеством. Обращаясь к существу дани, необходимо признать, что оно оставалось неизменным, несмотря на смену ее получателей. Дань хазарам есть плата побежденного победителю, таковой она остава лась и тогда, когда стала поступать в Киев. Перед нами традиционная форма эксплуатации одной этнической общности другой, слабого народа сильным. Земли хазарских данников — северян и радимичей — не входили в состав государственной территории Хазарского каганата, находясь лишь в сфере внешнеполитического влияния его правителей. Мало что изменилось в этом отношении с переходом права взимания дани к Олегу: северяне и радимичи подчинились лишь близким по этнической крови полянам, войдя в межплеменной союз, возглавляемый Киевом.406 Обложенные данью племена сохраняли свою самобытность и территориальную обособленность. Их подчинение и принуждение к данни честву нельзя изображать как процесс «сложения древ нерусского государства — Киевской Руси», а тем более воспринимать как «окняжение земли» данников, установление верховной государственной земельной собственности на племенные территории.407 Поэтому и дань, уплачиваемую побежденными племенами, не стоит связывать с поземельной собственностью. Источником ее является не собственность на землю, а своеобразная собственность на племенной коллектив, покоренный си лой оружия. Вот почему «примученные» племена платили не только дань, но и нередко служили поставщиками рабов для победителей.408 Следовательно, дань, получаемая Киевом с завоеванных восточнославянских племен, была выражением не поземельной зависимости, а военно-политического господства полянской общины над другими племенными объединениями, в данном случае — над древлянами, северянами и радимичами.