Или это может быть чувство страха или отсутствие энтузиазма и жизненной силы. Это может быть гнев, часто совершенно беспричинный.

Причем все это – и не только это! – может ощущаться одновременно. Но независимо от того, как это проявляется, все тот же голос нашептывает вам то же самое: что-то не так.

Если это происходит с вами, если вы чувствуете, что что-то не так или что вас постепенно охватывает необъяснимый гнев, чувство усталости или безнадежности, то знайте: эти ощущения будут нарастать и в конце концов задавят вас, если вы по-прежнему будете их игнорировать.

То есть вы, конечно, можете попытаться их игнорировать, но они окажутся сильнее. И конечно, вы можете попытаться обосновать и объяснить их, но вряд ли вам это удастся. Потому что прямо сейчас, вот в этот самый момент вы смиряетесь со своей медленной и мучительной смертью.

Отступать больше некуда, необходимо что-то менять.

Несмотря на очевидный надлом в моей жизни и на вездесущий голос, который по-прежнему твердил мне, что необходимо признать наличие проблем, я поступил так, как поступает большинство людей: отмахнулся от него. Я кое-как утихомирил его, выбросил все это из головы и снова двинулся вперед. В конце концов, нужно оплатить счета, встретиться с клиентами…

Мне нужен был «звоночек», и, естественно, я его получил.

Он прозвучал в один ясный октябрьский день. Дело было в Нью-Джерси. Мы ехали вдвоем с моей женой Рэнди, и я вдруг остро почувствовал, что должен немедленно остановить машину.

Я остановился и попросил жену сесть за руль.

Мы поменялись местами. «Тебе нужно позвонить?» – спросила она.

«Сейчас сверни налево, зайка. Я объясню, что случилось».

А случилось то, что я вдруг ощутил боль в груди. Рэнди побледнела, но послушно следовала моим указаниям, пока мы не добрались до медицинского центра, расположенного недалеко от нашего дома во Фрихолде, в Нью-Джерси.

Мы подъехали к въезду для «неотложки»… а дальше я опомнился уже в инвалидном кресле и увидел, что от моей груди тянутся провода. Руки у меня дрожали. Я был в холодном поту и изо всех сил боролся с приступами головокружения, тошноты и ощущением приближающегося обморока.

Мои мысли в целом соответствовали ситуации: я думал, что сегодня умру, что больше никогда не увижу детей…

Можно сказать, что мой разум колотился так же, как мое сердце. Я не мог отрешиться от мысли, что уже никогда не стану таким, каким надеялся быть. Я не был таким отцом и таким мужем, каким хотел быть (и обещал себе, что буду). Я как каторжник работал по 80 часов в неделю, и этим, и на этом все закончится?

Я тихонько матерился и думал: Господи, мне же еще нет сорока!

И что же – всё, пора умирать?

Но сильнее страха было глубокое чувство раскаяния. Я дал такого маху! У меня когда-то был шанс, но я использовал его так бестолково, что теперь оставалось лишь удивляться собственной глупости.

Кажется, в одно мгновение передо мной промелькнула вся моя прошлая жизнь, от идеалистичного подростка и мечтательного молодого парня до циничного юриста средних лет.

Я уйду из жизни в самом расцвете сил, превратившись в маленького, испуганного, дрожащего человечка в больничном халате, удивляющегося тому, что с ним случилось?

Когда у моей кровати появился человек в костюме хирурга, я был настолько полон раскаяния и сожаления, что едва мог говорить. Я просто ждал, когда он огласит приговор.

«Мистер Маркел, – сказал он, – вы не умрете».

Я чуть не заплакал. Понятно, что его слова принесли мне такое облегчение, что трудно описать.

Однако я заметил, что врач собирается сказать что-то еще.

«Припомните, пожалуйста, сколько чашек кофе вы сегодня выпили».

«Я юрист, – ответил я, – и сегодня выпил только пять чашек, ну или шесть – пока».

Врач едва сдержал смех. «На этот раз вам повезло. Вы пережили приступ паники, который был вызван слишком большим количеством кофеина и слишком сильным стрессом».

Тут мы с женой, не сговариваясь, заплакали.

Дальше он заговорил уже более серьезно. «Вы должны исключить кофе, – сказал он, – и вам нужно пересмотреть свои жизненные ориентиры. В следующий раз вам может не повезти».

В тот день я вышел из больницы рука об руку с женой. Когда мы оказались на улице, я поднял глаза к небу и просто, без размышлений сказал: «Спасибо! Спасибо тебе, Господи!»

До этого момента я ни в коей мере не был религиозным человеком. Я не чуждался идеи духовности, но, сколько себя помнил, раньше никогда не обращался напрямую к Богу. Но в тот момент я почувствовал, что меня как бы помиловали, дали еще один шанс воплотить в жизнь свои мечты о более содержательной жизни. И я ощутил такую огромную благодарность, что мне просто необходимо было высказать ее кому-нибудь.