Нет у любви бесследно сгинуть права...
вернуться

Коллектив авторов
Шрифт:

С Кастором и Полидевком познакомит здесь читателя пересказ мифа, сделанный более полувека назад советским историком и писателем Н. А. Куном.

Орест и Пилад — в числе героев диалога «Токсарид, или Дружба» крупнейшего античного прозаика Лукиана, жившего во II веке н. э. Здесь же Лукиан рассказывает и о других примерах беззаветной дружбы среди греков и живших на юге европейской части нашей родины скифов.

Идеал супружеской любви древние греки находили в союзе Гектора и Андромахи — союзе, о котором немало говорится в «Илиаде» Гомера и других сказаниях о Троянской войне. В страсти Париса к Елене в этих сказаниях главное — увлечение телесной красотой, в любви Пенелопы к Одиссею подчеркивается верность; брак же Гектора, отважного защитника родного города, и бесконечно преданной ему Андромахи на протяжении тысячелетий привлекает своей гармоничностью. Это отразилось и в помещаемых в сборнике стихотворении великого немецкого поэта Фридриха Шиллера «Прощание Гектора» и отрывках из пьесы крупнейшего французского драматурга XX в. Жана Жироду «Троянской войны не будет».

А самое, может быть, тяжелое испытание для любви — долгая, трудная жизнь вдвоем в бедности. Древнеримский поэт Овидий воистину обожествил чету добрых стариков — Филемона и Бавкиду, нашедших еще в юности счастье друг в друге. В сборник включен посвященный им отрывок из знаменитой поэмы Овидия «Метаморфозы». Другой отрывок из той же поэмы рассказывает о путешествии певца Орфея в царство мертвых за погибшей женой его — Евридикой. Третий же — о кипрском царе и скульпторе Пигмалионе, любовь которого обратила изваянную им статую в девушку Галатею.

Эти символические подвиги любви стали излюбленными сюжетами в искусстве последующих эпох. Стихотворение «Галатен» русского поэта XIX в. Л. А. Мея — одно из многих произведений, вдохновленных древней легендой; свой вариант «Орфея и Евридики» создал в XX столетии В. Я. Црюсов. Надо сказать, что в творчестве Брюсова особенно широко оказались представлены «легенды веков», поэтому в сборник кроме его «Орфея и Эвридики» вошли еще стихотворения, по-своему передающие древнегреческие сказания об афинском царевиче Тезее (Тесее, Фессее) и критской царевне Ариадне, о погубленных судьбой Геро и Леандре, а также трагическую историю римского полководца Марка Антония и египетской царицы Клеопатры.

Замечательную повесть о любви царя Соломона и девушки с виноградника создал на взятый из Библии сюжет А. И. Куприн.

ИЗ «ЭПОСА О ГИЛЬГАМЕШЕ»

(«О все видавшем»)

Перевод И. М. Дьяконова

Таблица VIII
Едва занялось сияние утра [12] Гильгамеш уста открыл и молвит: «Энкиду, друг мой, твоя мать антилопа И онагр, отец твой, тебя породили, Тебя воспитали хвостатые твари И скот в степи и на пастбищах дальних! Стези Энкиду в лесу кедровом По тебе да плачут день и ночь неумолчно, Да плачут старейшины огражденного Урука, Да плачет руку нам вслед простиравший, Да плачут уступы гор лесистых, По которым с тобою мы взбирались, Да рыдает пажить, как мать родная, Да плачут соком кипарисы и кедры, Средь которых мы пробирались во гневе, Да плачут медведи, гиены, барсы и тигры, Козероги и рыси, львы и туры, Олени и серны, скот и зверье степное, Да плачет бурный Евлей, где мы ходили по брегу, Да плачет светлый Евфрат, где мы черпали воду, Да плачут мужи огражденного Урука И жены, что видали, как быка мы убили, Да плачет жрец Эреду, твое славивший имя, Да плачет мудрец, который пред Эа твое славил имя. Да плачет тот, кто кормил тебя хлебом, Да плачет тот, кто умастил твои ноги, Да плачет тот, кто вина тебе подал, Да плачет блудница, тебя умастившая добрым елеем. Да плачет в свадебный покой вступивший, Супругу обретший твоим мудрым советом, Братья да плачут по тебе, как сестры, В скорби да рвут власы над тобою! Как отец и мать в его дальних кочевьях, Я об Энкиду буду плакать. Внимайте же вы, мужи, внимайте, Внимайте, старейшины огражденного Урука! Я об Энкиду, моем друге, плачу, Словно плакальщица, горько рыдаю: Мощный топор мой, сильный оплот мой, Верный кинжал мой, надежный щит мой, Праздничный плащ мой, пышный убор мой,— Демон злой у меня его отнял! Младший мой брат, гонитель онагров горных, пантер пустыни! Энкиду, младший мой брат, гонитель онагров горных, пантер пустыни! С кем мы все побеждали, поднимались в горы, Схвативши вместе, быка убили, Погубили Хумбабу, что жил в лесу кедровом! Что за сон теперь овладел тобою? Стал ты темен и меня не слышишь!» А тот головы поднять не может. Тронул он сердце — оно не бьется. Закрыл он другу лицо, как невесте, Сам, как орел, над ним кружит он, Точно львица, чьи львята в ловушке, Мечется грозно взад и вперед он, Словно кудель, раздирает власы он, Словно как скверну, срывает одежды.

12

Непереводимая игра слов (мир — «фрид»), которой Хринг дает понять Фридтйофу, что он узнан. (Примеч. переводчика.)

* * *
Едва занялось сияние утра,— Гильгамеш по стране созывает кличем Ваятелей, медников, кузнецов, камнерезов. «Друг мой, сделаю кумир твой, Какого никто не делал другу: Друга рост и облик в нем будет явлен, Подножье из камня, власы из лазури, Лицо из алебастра, из золота — тело»…
Таблица IX
Гильгамеш об Энкиду, своем друге, Горько плачет и бежит в пустыню: «И сам я не так ли умру, как Энкиду? Тоска в утробу мне проникла, Смерти страшусь и бегу в пустыню. Под власть Утнапишти, сына Убар-Туту, Путь я предпринял, иду поспешно. Перевалов горных достигнув ночью, Львов я видал и бывало мне страшно,— Главу подымая, молюсь я Сину, И к владыкам-богам идут мои молитвы: Как прежде бывало, меня сохраните!» Ночью он лег, от сна пробудившись, Видит — львы резвятся, радуясь жизни. Боевой топор он поднял рукою, Выхватил из-за пояса меч свой,— Словно стрела, упал между ними, Ударял, повергал, убивал и рубил он.
* * *
Он слыхал о горах, чье имя — Машу; Как только к этим горам подошел он, Что восход и закат стерегут ежедневно. Наверху небосвода достигают, Внизу — преисподней их грудь достигает, Люди-скорпионы стерегут их ворота: Грозен их вид, их взоры — гибель, Их мерцающий блеск повергает горы — При восходе и закате Солнца они охраняют Солнце, Как только их Гильгамеш увидел, Ужас и страх его лицо помрачили! С духом собрался, направился к ним он. Человек-скорпион жене своей крикнул: «Тот, кто подходит к нам, — плоть богов — его тело!» Человеку-скорпиону жена отвечает: «На две трети он бог, на одну — человек он!» Человек-скорпион Гильгамешу крикнул, Потомку богов вещает слово: «Почему идешь ты путем далеким, Какою дорогой меня достиг ты, Переплыл моря, где трудна переправа? Зачем ты пришел, хочу узнать я, Куда путь твой лежит, хочу узнать я». Гильгамеш ему вещает, человеку-скорпиону: «Младший мой брат, гонитель онагров горных, пантер пустыни, Энкиду, младший мой брат, гонитель онагров горных, пантер пустыни, С кем мы всё побеждали, поднимались в горы, Схвативши вместе, быка убили, Погубили Хумбабу, что жил в лесу кедровом, Друг мой, которого так любил я, С которым мы все труды делили, Энкиду, друг мой, которого так любил я, С которым мы все труды делили,— Его постигла судьба человека! Дни и ночи над ним я плакал, Не предавая его могиле,— Не встанет ли друг мой в ответ на мой голос? Шесть ночей миновало, семь дней миновало, Пока в его нос не проникли черви. Устрашился я смерти, не найти мне жизни, Словно разбойник, брожу в пустыне: Мысль о герое не дает мне покоя — Дальней дорогой бегу в пустыне: Мысль об Энкиду, герое, не дает мне покоя — Дальним путем скитаюсь в пустыне! Как же смолчу я, как успокоюсь? Друг мой любимый стал землею! Энкиду, друг мой любимый, стал землею! Так же, как он, и я не лягу ль, Чтоб не встать во веки веков? Теперь же, скорпион, тебя я встретил, — Смерти, что страшусь я, пусть не увижу! К Утнапишти, отцу моему, иду я поспешно, К тому, кто, выжив, в собранье богов был принят и жизнь обрел в нем. Я спрошу у него о жизни и смерти!»

ДИОСКУРЫ — КАСТОР И ПОЛИДЕВК

(По Н. А. Куну)

Женой царя Спарты Тиндарея была прекрасная Леда, дочь царя Этолии Фестия. По всей Греции славилась Леда своей дивной красотой. Стала женой Зевса Леда, и было у нее от него двое детей: прекрасная, как богиня, дочь Елена и сын, великий герой Полидевк. От Тиндарея у Леды было тоже двое детей: дочь Клитемнестра и сын Кастор.

Полидевк получил от отца своего бессмертие, а брат его Кастор был смертным. Оба брата были великими героями Греции. Никто не мог превзойти Кастора в искусстве править колесницей, он смирял самых неукротимых коней. Полидевк же был искуснейшим кулачным бойцом, не знавшим равных себе. Во многих подвигах героев Греции участвовали братья Диоскуры. Всегда были они вместе, самая искренняя любовь связывала братьев.

У Диоскуров было два двоюродных брата, Линкей и Идас, — сыновья мессенского царя Афарея. Могучим бойцом был Идас; брат же его Линкей обладал таким острым зрением, что оно проникало даже в недра земли; ничто не могло скрыться от Линкея. Однажды угнали Диоскуры и их двоюродные братья стадо быков из Аркадии и решили поделить между собой добычу. Делить стадо должен был Идас. Захотел Идас завладеть с братом всей добычей и решил прибегнуть к хитрости. Разрезал Идас быка на четыре равные части, разделил их между собой, братом и Диоскурами и предложил отдать одну половину стада тому, кто съест свою часть первым, а другую половину — тому, кто съест вторым. Быстро съел Идас свою часть и помог брату Линкею съесть его часть.