Annotation
Булочко Надежда
Булочко Надежда
Демоны внутри. Тёмный трон. Глава 3. Тот, кто приносит рассвет
"Не все ли равно, о чем спрашивать,
если ответа все равно не получишь, правда?"
Льюис Кэрролл, "Алиса в Стране чудес".
За нами пришли Тени, помогли спуститься по лестницам, боясь, что где-то ещё могут оставаться приспешники Самаэля. Гвардейца, что был с нами, грубо скрутили и потащили следом. Он не сопротивлялся, видимо, понимая, что иначе будет только хуже. Во дворце стояла гробовая тишина, отчего всякий шаг глухо разносился по коридорам и давил на сознание. То тут, то там мы натыкались на лужи чёрной крови, обломки оружия, выжженные полосы, образованные заклятиями. И пепел. Горы пепла, который теперь разносился сквозняком.
Велиал дожидался нас во внутреннем дворе, стоя рядом с Заганом, которого осматривал кто-то из ассасинов. Марбас продолжал метаться по площадке, ища своего помощника, то и дело вспоминая о раненых, которых тут же оттаскивали его подчинённые от лежащих рядом гвардейцев. За всё время нашего знакомства я ни разу не видела его в таком состоянии, даже когда мы оказались в лесу против целого отряда Силов. Даже тогда он не терял уверенности в себе. Сейчас же со стороны казалось, что у него вот-вот начнется истерика.
Стоит отдать Братству должное - они практически мгновенно перераспределили обязанности между выжившими, отчего не было ощущения, что их "обезглавили". Даже то, что Марбас сейчас, судя по всему, не в состоянии руководить, не сказывалось на общей работоспособности.
Я, проигнорировав все правила приличия и то, что на нас смотрят, подошла к Велиалу и обняла его, чуть не расплакавшись от радости и облегчения. Он смог: вернул корону и остался в живых. Велиал крепко обнял меня, прижимая к себе. Я не поздравляла его, не висла на шее и не боготворила, потому что это было лишним.
– Всё закончилось?
– как можно тише спросила я, когда он склонился ко мне, словно я боялась, что кто-то может нас услышать.
Велиал ответить не успел, потому что рядом с нами появился кто-то из ассасинов, запачканный пылью, отчего ещё больше походил на привидение, разве что не хватало пары цепей, чтобы ими греметь и по ночам мешать спать обитателям дворца.
– Ваше величество, - его искажённый голос резанул по ушам так, что я невольно поморщилась. Заметив это, он дотронулся до платка в области горла и, видимо, что-то подправил в заклятии.
– Я временно вместо Марбаса, - продолжил он уже куда более приемлемым, хотя и дрожащим то и дело басом.
– Пандемониум практически полностью под нашим контролем, восемь королей остались нейтральны в вопросе верховной короны.
– Взять всех ангелов смерти. Если будут сопротивляться, то уничтожить, - прохрипел Велиал. Он едва мог нормально говорить, только сейчас я начала понимать, что на деле его потрепало не меньше Загана.
Брат короля смотрел на меня правым глазом, зажимая левую сторону лица окровавленной ладонью, и морщился от боли.
– Как вы?
– спросила у него я, зачем-то протягивая руку и прося показать рану, но Заган перехватил её, не давая дотронуться до себя.
– Жить, скорее всего, буду, - хмуро отозвался он, выпуская меня и делая шаг назад, намекая, что лучше сохранять дистанцию. Я не сразу поняла причину подобного поведения, учитывая, что часом ранее он был ко мне куда ближе и это его вроде бы не смущало.
– Самаэль и его прихвостни не те, кто любит долгие прелюдии перед смертью. Но я не до конца уверен, что их проклятия безопасны для окружающих.
– Проклятия?
– я растерянно обернулась на Роберта, ища объяснения словам второго из королей.
– Магия - вещь интересная, но порой смертельно опасная, - начал было тот, но Заган громко фыркнул, снова болезненно поморщившись.
– До смерти интересная, ага, - пробурчал король, отворачиваясь к кому-то из Братства, взявшемуся помочь с лечением. С такого угла я не могла увидеть, что там произошло.
– Спасибо хоть череп не раскроили. Интересно, конечно, каков я внутри, но не настолько, чтобы ради этого умирать.
Велиал осторожно похлопал брата по плечу. Ассасин, который на данный момент был представителем Братства, всё ещё отчитывался перед новым правителем Геенны. Его лица не было видно, и это напрягало. Теперь я понимала, почему Марбас был вынужден отказаться от инкогнито: тому, чьего лица не видно, тяжело доверять.