Проволочный забор был легко перекушен "позаимствованным" плазморезом, а спрятаться от пары патрульных в нагромождениях контейнеров и ящиков не составило труда, даже волоча с собой большой мешок. Голод гнал нас точно туда, в недра складского помещения, и только луна была нашим верным спутником всё это время. Ощущение давящей пустоты в желудке всё нарастало, поэтому вскоре мы перешли на бег. Партия провизии с соседней планеты опаздывала из-за метеоритной активности, а своих запасов у колонии, залогом выживания которой являлся только космопорт, не было. Люди же ждать не могли, начинались волнения. Каждый день на нашей улице отощавшие "санитары" в сопровождении подозрительно рыскающего взглядом пехотинца грузили свежих мертвецов на старые гравитележки, буднично урчащие двигателем в полуметре от земли. Мы лишь хотели, чтобы это прекратилось. Мешок большой, еды бы хватило на всех.

Оказавшись внутри, мы потратили полчаса, пытаясь расплавить замок. Сердце уходило в пятки от каждого шороха, но мы упорно продолжали вгонять сопло всё глубже в плавящийся механизм, оказавшийся на редкость неподатливым. Когда я уже почти готов был сдаться, а плазменные брызги всё чаще шлепались на маслянистую поверхность перчатки со специальной пропиткой, проклятый механизм, наконец, тихо щелкнул и грохнулся в песок. Путь был свободен.

Спустившись вниз, мы оказались в громадном помещении, целиком заставленным ящиками с пищеконцентратом - редкостным дерьмом на вкус и содержащим всю таблицу Менделеева, но пригодным для еды. Универсальная пища колониста. С трудом удержавшись от порыва раскокать первый попавшийся ящик и сожрать минимум три банки руками, я поудобнее перехватил фомку и вонзил в стык между стенкой ящика и крышкой, на которой красовался бессменный черный орёл, с осуждением глядящий на меня. Не смотри так, я жрать хочу.

– Альфред, друг мой любезный, вы знаете, что делаете это незаконно?
– хохотнул мой соучастник, заметно повеселевший при виде еды.

– Нет, что вы, Николай Васильевич, я не знал!
– притворно пристыдившись, я отпустил фомку и скорбно сложил руки в непропорционально больших перчатках себе на грудь.
– Только не говорите матушке!

– Я думаю, мы сумеем договориться с вашей матушкой, герр Хоффман, - ехидно стрельнув взглядом, Коля принялся раскурочивать другой ящик, споро выбив второй фомкой висячий замок.

Шел второй час, мы сидели у наполовину опустошенного ящика в окружении небольшого полка опустевших баночек. Голод прошел, на смену ему пришла тяжесть в животе. У фонаря над нами роилась стайка мотыльков, с потолка иногда сыпалась пыль - погрузочные работы не останавливались и ночью.

– Знаешь, а ведь ты меня и сдать мог, - неожиданно начал Коля, разглядывая опустевшую банку со всех сторон.
– Повязали бы меня тут, тебе бы тушенки дали, а не этого говна.

Непонимающе посмотрев на него, я вернулся к поеданию бурой жижи, от которой пахло картошкой.

– А зачем мне тебя сдавать? Ты же мой друг, в конце концов, не?
– зачем-то хмыкнув, я устало потянулся. К чему вообще это всё? Я ж и обидеться мог.

– Ну... На той неделе Щербатый Васяту сдал, ему пять банок и пачку сигарет дали. Многие сдают, на самом деле, - отбросив в сторону банку, Коля прикрыл глаза, слегка съёжившись.

– И что с того? Ты к чему клонишь? Колись давай.

Я, конечно, в нем не сомневался, но уж больно странно это прозвучало.

– А чего не заложил-то, м-м?
– ухмыльнулся Николай, чертя пальцем на песке.

Знаешь ты почему, чертяка. Просто хочешь ещё раз услышать, что ты кому-то нужен. Знаю, проходили.

– Не курю просто, вот и не сдал.

Оценив шутку, мой товарищ тихо хохотнул. Он тоже прекрасно знал, что за годы, проведенные вместе, допускать что-то подобное просто не получалось.

– Работай давай, остряк. Нам ещё остальных кормить.

Вскоре мы насовали в мешок и карманы столько банок, сколько могли унести. Уже на подходе к выходу виду нашему предстал довольно внушительный контейнер без опознавательных знаков. Внутри что-то мерно гудело.

– Трансформатор, может?
– признаться, эта штуковина вызывала у меня неподдельный интерес.

– Совсем дурак? Провода видишь? Реле питания?

– Эм... Нет. А ты?

Подняв глаза к потолку, Николай вздохнул. Видимо, ничего такого он тоже не видел.

– Давай откроем?
– не унималось моё любопытство.

– Зачем? Вдруг там сигнализация? Или ещё что?

– Там наверняка что-то ценное, я чувствую.

– И куда нам его?
– раздраженно вздохнул Николай, пристально изучая ящик, поставленный на попа.
– Места нет, тащить я его не буду, даже если мы его и откроем, что маловероятно.

С этими словами он постучал по металлу, тот гулко отозвался эхом, разнесшимся по всему этажу. Подойдя к ящику с другой стороны, он прочитал: