–  Изуна, - простонал Мадара.
–  Ты невозможна! У тебя открылось кровотечение, а ты думаешь, как бы я не стал рассматривать твое... твои...
–  на этом месте он сбился и, кажется, даже немного покраснел.
–  Я понимаю, что ты ничего не помнишь из-за пережитого, тебе страшно, но, прошу, доверься мне.

–  Что еще за пережитое? Что случилось?
–  насторожилась я. Нутром чую - это что-то "пережитое" и стало причиной к моему появлению здесь.

–  Когда пойдешь на поправку, обещаю, все расскажу, но позволь сейчас заняться твоим лечением. Ну?

Он выжидательно посмотрел на меня. И я прямо почувствовала - как ни брыкайся, он своего добьется, и таки поменяет мне повязку. Слишком решительным был у него взгляд. Тем более, если он и правда тот самый Мадара, то ему ничего не стоит погрузить меня в иллюзию или усыпить. И вряд ли я в таком случае добьюсь от него правды о случившемся.

А еще нестерпимо болело и жгло в боку.

–  Ладно, я тебе верю, - приняла я необходимость лечения и легла обратно на матрас.
–  Но только в этот раз!

Ответа не последовало, лишь тяжкий вздох ознаменовал мысли Мадары. А что такого? Моя реакция совершенно нормальна для человека, который за всю жизнь не находился ближе с мальчишками, чем два метра. Больница - не считается, там врачи - им можно. А вот Мадару я и близко за врача не принимала.

За брата, кстати, тоже.

Просто Мадара почему-то вдруг оказался мне братом в этом мире - хотя, тем не менее, таковым я его не считала, как и не считала себя Изуной. Все же, пережить смерть и очнуться в чужом теле, практически ослепшей, да еще и тяжело раненой - не самые приятные ощущения. А уж осознать, что у меня тут еще и брат имеется - и вовсе ужасно.

Незнакомый мне человек стал моим братом. Естественно, что я его не воспринимала в этой новой должности, пока еще по-прежнему идентифицируя, как потенциально чужого. И поэтому не знала даже, как к нему относиться.

–  Готово, - тихо оповестил меня... брат.
–  Может, поспишь? Тебе нужно восстанавливать силы.

Ничего не ответив, залезла под одеяло и закрыла глаза. Тут же накатила внезапная усталость, и я почувствовала, как меня буквально затягивает в сон. Где-то на задворках сознания я услышала, как тихо скрипнула дверь.

"Ушел", - промелькнула мысль в голове прежде, чем я окончательно отрубилась.

==========

Глава 2. Импровизированная ==========

Вот я, совсем маленькая, лет четырех, стою рядом с пятью братьями. Все, как на подбор, черноволосые и темноглазые, на голове кавардак из колючек. Перед нами стоит высокий мужчина с косой челкой и говорит о том, что наших врагов следует уничтожить. На вопросы старшего брата зачем это делать, он отвечает, что, если мы не уничтожим их, они уничтожат нас.

А вот нас уже четверо. Мы стоим на поляне. У наших ног лежат люди. И мальчик. Совсем маленький мальчик, из чьей груди торчит лезвие острого ножа. Мои пальцы непроизвольно сжимаются, а из глаз текут слезы. Отомстить. Отомстить за моего младшего братишку.

Первое убийство. Мое первое убийство произошло случайно. Я просто пыталась защитить его и, не отдавая себе отчета в том, что делаю, швырнула кунай. Он попал ему в горло, и мальчишка из клана Сенджу упал замертво. Из-под воротника у него хлестала кровь. Кажется, его звали Каварама.

Смерть еще двух моих братьев произошла на моих глазах. Их убили взрослые шиноби. Именно тогда я впервые почувствовала, как что-то в моих глазах изменилось. Потом отец объяснил, что я пробудила шаринган - семейное додзюцу Учиха Ичизоку - он был невероятно горд мной... Ведь в ту ночь ни один из Сенджу, что убили моих братьев, не ушел живым с поля боя.

Оставшегося последнего младшего брата мы с Мадарой охраняли как могли, мы не хотели допустить еще одну смерть. Тем не менее, это случилось. Мы не уберегли его. Эти Сенджу убили и его.

Я им непременно отомщу. Всем им.

***

Проснулась я внезапно. Просто взяла и проснулась, словно сработал какой-то внутренний будильник.

Я огляделась и, едва заметив, что в комнате есть кто-то, кроме меня, замерла. Зрение по-прежнему было хуже некуда, поэтому было сложно ориентироваться. Хоть было гораздо светлее - все же, как я поняла, наступил день - различать предметы пока было трудновато. Не привыкла я еще к этой своей новой "особенности".